самое главное, Уолполь стремился реанимировать старый австро-британский союз, который, как надеялись в Лондоне, послужил бы становым хребтом будущей анти-бурбонской лиги. В эту лигу помимо Австрии Уолполь рассчитывал привлечь также Голландию, Россию и Саксонию.
Определенные надежды, как на возможного союзника, Уолполь возлагал и на Пруссию, игравшую все более заметную роль в делах Германии. Маленькое, но сильное прусское королевство представлялось ему идеальным сторожем для Ганновера. К голосу Берлина прислушивались даже в Вене. Считались с ним и в Париже.
Однако взаимная неприязнь двух монархов, прусского и британского, делало их сближение весьма проблематичным. Родственные узы – прусский король Фридрих Вильгельм был женат на родной сестре Георга – не связывали, а скорее, наоборот, разъединяли дворы. Причиной, породившей напряженность между ними, были споры из-за наследства, в частности из-за герцогств Остфрисланд и Магдебург. Георг оказался более ловким. Опираясь на авторитет Англии, он сумел добиться, чтобы оба эти герцогства после смерти их бездетного правителя отошли к нему, с чем никак не хотел смириться Фридрих Вильгельм.
К окончательному разрыву отношений между родственниками привела скандальная история с графом Борке, прусским посланником в Лондоне. Борке сманивал рослых английских гренадер в гвардию Фридриха Вильгельма, в знаменитый полк потсдамских великанов. Гнев Георга, узнавшего об этом, был таким, что посланнику пришлось уехать из британской столицы, даже не получив отпускной аудиенции…
Едва возникла угроза столкновения с Францией, Георг II, обеспокоенный за судьбу Ганновера, пожелал отправиться на родину, где не был уже три года, со времени смерти супруги. 23 мая 1740 года, отпраздновав бракосочетание дочери, принцессы Марии, и принца Гессен-Кассельского, его британское величество в сопровождении небольшой свиты покинул Лондон.
Перед отъездом Уолполь настойчиво советовал Георгу наладить отношения с Фридрихом Вильгельмом. «Пруссию, – говорил премьер, – с ее многочисленной армией желательно иметь в числе друзей, нежели видеть в стане врагов».
Но никакие доводы Уолполя, опасавшегося, что берлинский двор попадет в сферу влияния Франции, не могли заставить Георга превозмочь свою гордость и первым сделать шаг к примирению. Большая коалиция, считал король, составится и без Пруссии, и не было никакой нужды унижаться перед этим фельдфебелем, как за глаза называли Фридриха Вильгельма за то, что он мог целые часы проводить на плацу, лично муштруя своих гвардейцев. К тому же Георг был невысокого мнения о прусской армии, пригодной, как говорили, только для парадов и смотров, и мало приспособленной для ведения реальных военных действий.
Основной же задачей британской дипломатии на тот период, как уже говорилось, было – восстановление прежних дружеских отношений с Венским двором, которые за последние годы заметно охладели. Уолполь надеялся, что давняя вражда Бурбонов и Габсбургов окажется сильнее
