издевательство назвать садистическим удовольствием, но встретила подошедшего к ней после выпуска Олега в отличном настроении. Он был готов провалиться сквозь землю, но все же выдавил из себя то, что был должен либо спросить сейчас, либо замолчать навсегда:
– У меня есть хоть один шанс?
Ответ на этот вопрос хотела бы знать и сама Мария. Она никогда не стремилась к тому, чтобы строить отношения, особенно после нескольких лет мучительного сожительства с женщиной, которая вымаливала крупицы любви у превратившего ее жизнь в ад человека – со своей матерью. До сих пор воспоминания о том, как она писала любовные письма отцу в тюрьму, где он сидел за домашнее насилие, вызывали у Марии дрожь отвращения.
За двадцать восемь лет своей жизни Мария ни разу не состояла в продолжительных отношениях. Только в самых редких случаях она подпускала к себе ухажеров, но мало с кем продержалась больше дюжины свиданий: Мария быстро раскусывала их намеренье в будущем заявить на нее свои права. Однако Олег не был похож ни на одного из ее предыдущих поклонников. Он был скованным двадцатипятилетним сопляком, но понимал неприступность ее границ, и тем пробудил у Марии интерес – не любовный, а околонаучный. Но этого хватило, чтобы она ответила Олегу в тот день:
– Один? Пожалуй, что из миллиона. И все-таки не равен нулю.
Олег сиял, а Мария прикидывала, долго ли продлится этот любовный спектакль.
У них было свидание.
Затем – второе.
И вот теперь они живут вместе.
Конечно, пришли они к этому не так быстро и просто: Мария ни за что не согласилась бы съехаться, если бы не была уверена, что Олег не станет заступать за границы ее личного пространства, когда они будут делить одну постель.
Олег даже не заикался о том, чтобы посадить ее дома: он всецело поддерживал желание Марии строить карьеру, а сам тихо и мирно занимался фрилансом: рисовал на заказ портреты и разного рода картины, какие мог потянуть на топливе своего таланта и кофе. Работал в основном из дома, а когда Мария принимала его приглашение остаться с ночевкой, встречал с работы горячим ужином и, если она была в настроении, сексом. Домашними делами занимался охотно, никогда не пытался приобщить Марию ни к уборке, ни к готовке, ни к стирке-глажке, если только сама она не высказывала желание помочь.
В таком легком, ненавязчивом и ни к чему не обязывающем темпе их отношения развивались больше года, пока Олег не набрался смелости предложить Марии жить вместе. Он, тоже выросший без отца, сгорал от нетерпения самому себе стать образцом настоящего мужчины, и объявил о готовности освободить Марию от тягот жизни в одиночестве. Подразумевалось под этим и лишение ее необходимости платить за съемное жилье, но вслух он это не произнес, и сделал правильно.
Она ненавидела, когда кто-то пытался покуситься на ее финансовую независимость, и все-таки была впечатлена тем, что Олег был готов взять на себя новые расходы: он затеял к переезду Марии
