что с поршневыми кольцами? – говорит Илья. – Они у тебя давно стоят?
– Ты типа шаришь в мотах? Механик, что ль?
Парень оборачивается, смотрит на Илью с улыбкой, и тот с облегчением понимает – прикалывается.
– Не, просто пару раз помогал чинить.
Парня зовут Кот. Живет он на соседней с бабушкиным домом улице. Он прикольный, сечет в технике, у его отца своя автомастерская. К нему даже из Сергиева Посада приезжают, с гордостью говорит Кот. Он и подарил Коту мот года два назад на день рождения.
– Мать орала, – смеется Кот. – Говорит – через мой труп он на нем поедет. Но ничё, теперь катаюсь. Главное, чтоб не узнала, что я без шлема езжу.
У магазина они останавливаются отдохнуть, и к ним присоединяются еще двое: один высокий и тощий, как глиста, второй плотный, бритоголовый, все время тупо ржет по поводу и без. Его все зовут Борщом.
– Крученый. – Тощий пожимает Илье руку. – Ты где живешь?
«Гы-гы», добавляет Борщ и выплевывает шкурку от семечки.
– На Московской, в конце. Зеленая калитка.
– А. – Крученый толкает локтем Кота и очерчивает руками буфера. – Где эта…
– Женя, – говорит Илья, пристально глядя на дохлого, на выдавленный прыщ-вулкан между его бровей. – Сестра моя.
Крученый перестает лыбиться, но Борщ все равно отзывается: «Гы-гы».
Илья возвращается за велосипедом. Кот, Борщ и Крученый все еще ждут его у магазина.
– А ты сам на колесах? – спрашивает Кот и кивает на велосипед. – Кроме этого.
Если бы. Илья отдал бы все свои разряды за «Юпитер». Он копил, прятал под матрасом. Там да-же прилично выходило, только потом мамка удумала постирать наматрасник, подняла, нашла бабло. Крику было – все соседи слышали. Она сначала подумала, что Илья у нее из кошелька ворует. «Жрать дома нечего, а у него бабло под матрасом заныкано», – кричала. Потом он ее уболтал, и она подуспокоилась немного, но деньги забрала. Сказала, Дашке штаны надо в школу, а Илье еще учебники покупать, он же, бестолочь, о матери совсем не думает, откуда она деньги берет, на что им жить всем.
Больше Илья не копил, не получалось как-то. А мот хотелось.
Коту все равно идти мимо бабушкиного дома, и Илью провожают всей тусней. Уже накрапывает, Илья торопится к калитке, тащит тугой от ржавчины велик.
– Увидимся! – кричит ему вслед Кот.
Илья не глядя машет рукой, вбегает в сад. Теменем он чувствует, как будто жук сел ему на макушку и перебирает лапками в волосах. Илья поднимает голову. Наверху в повлажневшей дубовой листве мелькает и скрывается Женино лицо.
Диван не скрипит – он верещит, зовет на помощь. Илья не может даже почесаться. Это дико бесит. Хочется выбежать на улицу или спалить диван. Или перелечь на пол, на коврик, так, по крайней мере, будет тихо.
Он смотрит на серый потолок, сквозь тонкую фанеру, балки, между которыми шуруют мыши, утеп-литель, пол второго этажа, проникает взглядом в пыльный сумрак чердака.
