что я действительно прекрасно ее понимал. Я знал, что она чувствует. Всю свою жизнь я боялся того, что превращусь в своего отца.
Вытерев глаза, Карли ждала. Я понимал, чего она ждет. Карли сделала все, что в ее силах, чтобы помочь мне вскрыть запертую дверь. Чтобы предоставить мне свободное пространство. Раз она смогла поделиться своей болью, своими страхами относительно того, кто она такая, значит, и я также смогу поделиться своими.
Последовало долгое молчание. Я собирался с духом.
– Моя мать собирала вещи, – наконец едва слышно произнес я.
Карли не требовалось объяснение, я мог не говорить ей, что имею в виду. Она взяла меня за руку и пристально посмотрела мне в глаза. Мое дыхание стало неровным, сердце забилось чаще. Я по-прежнему мысленно видел всё, потому что это всегда присутствовало там. Мой отец, мертвецки пьяный, лицо его свекольно-багровое, на нем старая кожаная мотоциклетная куртка. Я сижу в углу спальни, подобрав колени к груди, и смотрю на своих родителей. Я видел все это. Просто мне нужно было выпихнуть из себя слова, чтобы Карли также это увидела.
– Моя мать собирала вещи, – повторил я. – Она торопилась. Она хотела забрать меня и уйти. Какое-то время мы должны были пожить у одного ее знакомого-полицейского. Так она сказала. Она сказала, у своего друга. Я понятия не имел, что у них роман. Однако мой отец это знал. Он знал.
Я помнил все то, что отец сказал вслух о матери, все те ругательства, которые он выкрикнул ей в лицо, но не мог их повторить. Никому. Они были слишком грязными.
– Мамин пистолет лежал на комоде, – продолжал я. – Не знаю, почему она его оставила там. Наверное, она торопилась и ни о чем не думала. Отец кричал на нее, а она просто продолжала складывать вещи в чемодан. Он заводился все сильнее и сильнее. Затем отец схватил пистолет. Я увидел это словно в замедленной съемке, понимаешь? Когда пистолет оказался у него в руке, он какое-то мгновение колебался, но недолго, может быть, несколько секунд. Потом отец передернул затвор и выстрелил. Брызнула кровь, по всей кровати и на стену. Мама рухнула как подкошенная, сраженная наповал. Отец в шоке посмотрел на тело, словно не в силах поверить в то, что он это сделал. Затем он посмотрел на меня.
Я почувствовал, как Карли сжала мне руку, словно я болтался высоко в воздухе, сорвавшись с моста, и только она одна могла предотвратить мое падение.
– Отец увидел меня в углу комнаты. Я знал, о чем он подумал. Я прочитал это у него в глазах. Я следующий. Убить и меня. Я увидел, как он поднимает пистолет и целится прямо в меня, но я застыл и не мог пошевелиться. Должно быть, при виде меня у отца в голове что-то сместилось. Он медленно, очень медленно согнул локоть так, что пистолет оказался у него под подбородком. Потом он тихо заскулил. Я отчетливо помню этот звук – так скулит собака, когда умирает ее хозяин. После чего он выстрелил.
Карли ревела. Беззвучно, но так отчаянно, что едва могла дышать. А я не плакал. Я уже все выплакал.
– Я должен был не допустить это, – сказал я.
Обвив меня
