моря. Там шлагбаум, но охранять будут наши люди, им надо сказать, что вы к Святу и Лене. Они пропустят, а там – заброшенная турбаза на берегу, где мы будем вас ждать», – заканчивалось послание.
Варя испытала мощный выплеск эндорфина в крови. Даже не думала, что так обрадуется. Задание, оказывается, подспудно ее волновало и тяготило. И теперь, когда до исполнения петренковского приказа внедриться было рукой подать, она почувствовала неожиданный прилив бодрости и сил. Значит, усилия не напрасны! И прибыли они с Даниловым сюда, на ЧПК (Черноморское побережье Кавказа), не зря!
Они выписались из гостиницы, и Алеша поехал на кладбище к своим папе и маме, что были здесь похоронены. Она извинилась перед ним – не могу, мол, после гибели родителей на погостах бывать, очень тяжело – и осталась в городе. Посижу, сказала, в кафе. Зайду на рынок, куплю нам мяса на шашлык, зелени, раз едем в дикие места.
На самом же деле бытовые хлопоты служили лишь прикрытием, главное – ей следовало позвонить Петренко и доложить о первых результатах внедрения и о том, в каком конкретно месте она будет находиться.
Довольно дико было заказывать междугородний разговор все с того же почтамта на главной улице – но что делать, если таково условие древлян: никаких сотовых. Она подробно рассказала полковнику, куда они едут. Вслух называла Петренко «папочкой» и держала тон слегка капризной, но любящей дочери. Когда повесила трубку, подумала, что полковник ей в отцы никак не годится – он всего-то на какой-то десяток лет старше. Скорее брат, которого у нее никогда не было, – мудрый, уверенный в себе и всегда готовый накрыть ее, образно говоря, своим крылом или плащ-палаткой от любой невзгоды.
Потом она и кофе выпила, и рынок посетила. А спустя условленные три часа Данилов приехал к ней на место рандеву возле торпедного катера на постаменте на набережной – памятника героическим морякам. Алеша выглядел смурным, но она не придала сему особого значения – а каким ему еще быть после посещения родительских могил? Данилов грустно сказал: «Когда-то здесь стояла моя школа, – и указал место на берегу, где теперь возвышалась громадная новостройка из стекла и бетона. – А еще раньше, в пятидесятые, в ней учился мой отец, Сергей Владиленович. Мы с ним одной дорогой на уроки бегали – здесь, по набережной, по-над бухтой». И потом добавил странную фразу: «Удивительно, что все это не разрушено». – «Ты о чем?» – поразилась она. «Сон дурной сегодня приснился, не обращай внимания», – отмахнулся Алешенька. «Хочешь, машину до базы я поведу? – проявила она заботу. – Отдохнешь, расслабишься, выпьешь?» – «Ну нет, я, наоборот, за рулем собираюсь, в норму прихожу».
…Последняя часть пути и впрямь оказалась ужасной, по собственной воле в такую глушь забираться не станешь. В какой-то момент Варе даже жутко стало, хотя она далеко не робкого десятка была. Трасса – не асфальтированная, разумеется, а грунтовая, и безо всяких обочин –
