срочно разобраться в этих всех блёклых с блестящими! А то ничего не понятно!
Мы развернулись и пошли обратно. К счастью, из служанки Эвианны слова полились нескончаемым потоком:
– А ведь в детстве мы были равными – обе блёклыми, помнишь, Анка? – Ответами я её не удостаивала. Рано показывать свой разум. – Не думала я, подруженька, что когда Светило одарит тебя бликами, ты зазнаешься. Но, видишь, жизнь как повернулась, Анка. Всё вернулось на круги своя. Но твоя верная Фритка не злопамятная, она тебя не бросит. Кто если не я с тобой возиться будет, а?..
Да уж. Повезло так повезло. «Верная» Фритка наверняка натерпелась от Эвианны и теперь будет отыгрываться…
– …Ох, бедняжечка! А как же ты теперь без своего любимого Андора? Без подарков его?.. – с притворным сочувствием спросила она, выйдя на новый виток.
Я осталась равнодушной. Мне что Андор, что Мандор – вообще фиолетово. Сделала вид, что не слышу.
– …А без магии Верхнего города как жить-то будет тяжко! – не сдавалась моя типа подруга – Там, в Нижнем, каждый артефакт бешеных денег стоит. И стирать ручками придётся, и убирать, и готовить…
Тю-ю, эка невидаль! Я ещё помню, как мама постельное бельё в эмалированном ведре вываривала. Фигня, прорвёмся! Ни один мускул на моём лице не дрогнул.
– …Не интересно с тобой! – в конце концов расстроилась Фритка. – Вообще как неживая. Даже задирать не хочется. Пойдём, на лавке посидим…
– Эвианна и… как там тебя, идите сюда, – раздался от входа на террасу голос Ирфана, и помощница поволокла меня в палату.
– Ноги-руки работают, голова – нет, – отрапортовала Фритка, как только мы вошли внутрь.
– Много ты понимаешь! – рявкнул на неё доктор и достал из коробочки две маленькие блестящие бусины. – Светлейший Андор был милосерден и подарил тебе, Эвианна, уникальный ретранслятор мыслеречи. Иди сюда, я его на тебя надену…
– Ох ты ж, чудеса! – не удержалась от восклицания служанка и прикрыла рот ладонью, а я шагнула к старику.
Ирфан взял бусины в обе руки и одновременно приложил их к моим вискам. Лёгкий разряд, похожий на удар статического электричества, прошиб кожу.
– Ничего себе хреновина! Неужели сработает? – пророкотал на всю палату бас, озвучивая мои мысли, и я подпрыгнула на месте, а потом заорала: – Это что за ерунда?! Я так и буду разговаривать? Этот Сиятельный издевается? – продолжило громко и чётко выливаться в окружающее пространство все, о чём я думаю.
Опомнившись, я содрала бусины с висков и откинула на кровать.
Сказать, что Фритка и Ирфан были удивлены – ничего не сказать. Бедная служанка была в глубоком шоке. Она держалась одной рукой за стену, другой за сердце, а рот её беззвучно открывался и закрывался – бедолага, видимо, сама онемела от потрясения.
Во взгляде доктора читалось не только удивление, но и осуждение. Ну а как он хотел? Думал, девушки думают только то, что говорят? Как бы не так!
