ус принимает описание моей жизни равнодушно, как греческий стоик – весть о кончине близких.
Зачем я пятнаю папирус, старательно выводя заостренной камышинкой ровные строчки? Не знаю… Я не ищу вечной славы. Я не император или родовитый патриций, в непомерном тщеславии решивший оставить наставление потомкам. Я обычный человек. И я не молод. Говорят, старики любят вспоминать юность. Если бы… Приходит ночь, ты остаешься один на скрипучих ремнях жесткого ложа и, ворочаясь с боку на бок, малодушно просишь Господа ниспослать целительный сон, дабы миновала тебя чаша сия. Но воспоминания приходят… В груди поселяется боль, а горло цепенеет, будто сдавленное чьей-то сильной рукой. Единственное спасение – сесть к столу и писать, писать, пока не занемеет рука, а веки не станут тяжелыми, как мешки с зерном на александрийской пристани.
Наверное, я лукавлю, пытаясь перехитрить самого себя. Мне хочется это рассказать. Хотя бы самому себе. А прочтет ли кто… Пергамент хрупок и проживет куда меньше каменной доски. Если людям суждено найти этот свиток, прежде чем он рассыплется в прах, на то воля Бога. А если нет? По крайней мере, я буду спокойно спать…
Я, Марк Корнелий Назон Руф… Я вспоминаю свое полное имя раз в пять лет, во время очередной переписи. Римская империя ведет строгий учет плательщиков налогов, дабы знать, сколько миллионов сестерциев очередной Август сможет потратить на свои безумства. Денег императорам всегда не хватает, поэтому сборщики налогов так ревностны и строги. Я смиренно являюсь на перепись, отдаю кесарю кесарево, и большего от меня не требуют. Друзьям и ученикам мое полное имя ни к чему. Это суетный Рим жаждет знать, кто ты и откуда. Тяжкое это дело – копаться в родословных… На миллионы мужчин, живущих в Римской империи, приходится два десятка личных имен, причем некоторые употребляются совсем редко. На берегах Средиземного моря обитают сотни тысяч Гаев, Луциев, Секстов, Публиев, Титов… Вторым именем у римлян служит название рода, но наши роды так велики… Во многих есть патрицианская и плебейская ветви, а во времена империи они стали перемешиваться… К тому же существует обычай: отпущенный на волю раб принимает имя своего хозяина. Уважающий себя римлянин обязательно указывает в завещании отпустить на волю хотя бы одного раба, но некоторые отпускают всех: назло наследникам и чтоб было кому искренне плакать на похоронах. Так в мир одновременно приходят несколько сотен Гнеев Лициниев, Марков Туллиев, Квинтов Эмилиев… Разберись потом, кто из них патриций древнего рода, а кто – просто разбогатевший вольноотпущенник! Еще Август пытался с этим бороться и всячески мешал освобождению рабов. Император Клавдий и вовсе запретил вольноотпущенникам принимать римские имена, но было поздно…
А взять римлянок! У них нет собственных имен, только имя рода. Поэтому у Клавдиев все женщины – Клавдии, у Эмилиев – Эмилии… Поскольку в семье может быть несколько дочерей, то первую зовут Клавдия Старшая, следующую – Клавдия Младшая. Затем приходится считать: Третья, Четвертая, Пятая… В списки граждан обязательно заносят имя отца и мужа женщины – как иначе отделить одну Клавдию от другой?
По этой причине римляне награждают людей прозвищами. Имя Гай Юлий ничего не говорит, но если добавить «Цезарь», станет ясно, о ком речь. Прозвище Цезарь, кстати, означает «косматый» – кто-то из предков великого диктатора был таким, хотя сам Гай Юлий, как известно, был лыс. После того, как приемный сын Цезаря, будущий император Август принял имя отца, Цезари в Римской империи стали множиться: каждый из последующих императоров считает долгом прибавить к своему родовому имени столь славное…
Я увлекся. Старики любят поговорить…
Я принадлежу к роду Корнелиев, но не патрицианской его ветви, из среды которой вышел завоеватель Африки Сципион, жестокий диктатор Сулла и прочие убийцы, чьими мерзостями так гордится Рим. Мой дед, Марк Корнелий, родился в бедной плебейской семье, основатель которой носил прозвище Назон, то есть «носатый». Носатые в нашей семье давно перевелись, но прозвище осталось. Семья Назонов, как тысячи других римских бедняков, десятилетиями жила на государственное пособие: получала бесплатно хлеб и масло, иногда деньги. Кроме того, Назоны состояли клиентами Эмилиев: те давали им деньги, одежду, а взамен Назоны, как и прочие клиенты, голосовали за Эмилиев на выборах и шумно поддерживали на форумах. Вы спросите, почему мои предки не пошли на службу к знаменитым Корнелиям, не стали греться в лучах славы патрицианского рода? Потому что Эмилии платили больше. И предки предпочли вкус хорошего вина и тепло жаровни, полной углей, эфемерной славе однофамильцев. Назоны издавна славились расчетливостью.
Мой дед стал первым в семье, кому надоела сытая, но скучная жизнь. Началась эпоха гражданских войн… После убийства Цезаря потомки знатных родов раздирали страну на части, и молодой Назон быстро нашел себя в этой смуте. Его патрона, сенатора Эмилия, внесли в проскрипционные списки и объявили награду за голову. Октавиан, в ту пору еще не Август, безжалостно расправлялся со своими врагами. Денег не жалел. Но не все прельстились его серебром. Случалось, даже рабы прятали своих господ, а затем помогали им скрыться. В Риме об этом
