Во-первых, у меня их нет. А, во-вторых, это удел снобов, а мне с ними не по пути.
Нелли сказала, что Максим азартен, и выразила надежду, что он больше не занимается «подростковыми глупостями».
Маргарита сказала, что Сара азартна и любит играть.
Что значит «игра» для этого семейства?
Теннис? Гольф? Карты? Или пари?
На спор выйти замуж, чтобы утереть нос подруге и заработать деньги? А потом сподвигнуть мужа к созданию весьма сомнительного бизнеса, который требует миллионы и миллионы?
«Надеюсь, это не игра».
И что это значит?
Максим отдает ракетку Олегу Кузьмину и пожимает ему руку в знак приветствия. Когда он уверенно направляется в мою сторону, я вдруг ловлю себя на мысли, что пытаюсь поймать в мужском взгляде ту самую тень бесчувственности. Мне сложно понять, что это значит и как оно проявляется, но, когда серые глаза совершают ловкий забег в сторону, длящийся не больше пары секунд, привлекательное лицо Максима будто холодеет. В мысли моментально врывается воспоминание о нашей первой с ним встрече. Я была настолько взбешена теми звонками из банков и собственной беспомощностью, что выплескивала на Максима скопившийся во мне негатив, не видя и не слыша ничего вокруг.
«Ты сбил меня! На своей гребаной тачке, урод!»
«Слушай, я признаю, что не прав. Ясно? Я не увидел тебя, потому что не привык, когда в машине нет кам…»
«Ты мог убить меня, чучело!»
«Кто? Ты назвала меня «чучелом»?»
«Это ещё нежно! Только посмотри, что ты наделал, кретин?! Да какого же гребаного черта со мной происходит?!»
«Судя по твоему поведению, ты этого заслужила!»
Его взгляд. Всё дело в его взгляде, в котором не было ни толики сожаления и даже недоумения. Единственное, что мои грубости и поведение в целом вызывали в нем злорадство, приправленное ленивым наблюдением. Как будто я была для него экспериментальной мышкой, у которой посинели уши и хвост покрылся рыбьей чешуей.
– Здравствуй, Максим! – здоровается с ним Маргарита, поднявшись на ноги. Они обнимаются, а мои мысли всё ещё блуждают на той парковке у торгового центра. – Отлично выглядишь. Лучше, чем когда-либо. Полагаю, это заслуга Азалии, – растягивается Маргарита в приятной улыбке.
– Определенно, – отвечает Максим с такой… Черт возьми, бесчувственностью!
Она, как пыльца: в его улыбке, во взгляде, в движениях, потому что всё, что Максим демонстрирует сейчас – фальшь. Игра, театр, показуха. И я знала обо всем этом, потому что и сама делаю то же самое. Просто теперь вдруг черствость его личности стала более заметна моему взгляду.
– Хочешь сыграть? – спрашивает он меня.
– Не имею бешеного желания.
– Тогда пойдем? Нам ещё нужно переселиться в другое бунгало.
– А что с вашим не так? – интересуется Маргарита.
– Вид не тот, – отвечает Максим и берет меня за руку. Ему явно не хочется здесь находиться. –
