по-за ради знания английского, который Антонина Егоровна, будучи специалистом до крайности ценным, а потому капризным, учить не желала.
Не важно.
Главное, что в Севкином исполнении перспектива замужества «туда» вдруг стала донельзя заманчивой. А что? Вот познакомлюсь с каким-нибудь итальянцем или там немцем, уеду в зарубежье и заживу по-человечески.
Воображение нарисовало маленький домик на берегу океана.
Или моря.
Или просто домик. Я ведь не капризная.
Белый заборчик. Газон, чтоб как в кино. Машина. Улыбающийся муж. Счастливые дети и собака. Тем более собаку я, в отличие от детей, давно хотела завести, да квартирная хозяйка выступала категорически против. И вот эта самая, не существующая в действительности собака, окончательно развеяла сомнения.
В конце концов, и вправду, чем мне заняться-то? Страдать за несложившейся жизнью?
Севка пришел в восторг.
И потянул сниматься.
– Ты же понимаешь, что сперва выбирать будут по картинке. А стало быть, картинка должна быть профессиональной!
Поскольку Севка до того подрабатывал, снимая чужие свадьбы, то себя он считал вполне профессионалом. Во всяком случае, если и случались у него недовольные клиенты, то до бития морд дело не доходило. А это уже показатель.
– А то обычно поставят фотку, глядеть страшно…
И под Севкино бурчание мы поехали.
Сперва на водохранилище, где встречали рассвет и пытались сотворить образ, потом на какое-то поле. Там я искренне старалась войти в единение с окружавшей её природой, но все как-то не выходило. Точнее не входило. Еще колесили по городу, слонялись по парку, изрядно вытоптанному любителями натуры.
Ели в кафешке.
Говорили о чем-то, то ли о его агентстве, которое обречено на успех, то ли просто за жизнь.
И вот заброшка.
Закат.
– Ты будешь великолепна! – возвестил Севка, высовываясь из-за камеры. В лучах заходящего солнца его физия гляделась слишком уж розовой. – Давай… еще шаг назад и руки, руки вверх… подпрыгни, будто пытаешься поймать солнце!
Я устала.
И прыгать не хотелось. И солнце ловить. И даже замуж. Но Севка крикнул это так требовательно, что я оттолкнулась, вытянула руки и в какой-то момент даже показалось, что я вот-вот поймаю этот ускользающий огненный шар.
В глаза плеснуло светом.
А потом…
Потом ноги ударились о бетон, и что-то захрустело, то ли в ногах, то ли под ними. И я покачнулась. Я еще попыталась восстановить равновесие, смутно подозревая, что что-то пошло не так, но пол закачался и я полетела.
Вниз.
Вот тогда еще успела подумать, что смерть эта на диво нелепая, как сама жизнь. И что не будет у меня ни мужа-иностранца, ни дома своего, ни детей, не говоря уже о собаке.
Собаку было особенно жаль.
Солнце полыхнуло
