бытия, когда у тебя даже продолжения не будет – штука очень токсичная. Захар метался. В попытке забыться взвалил на себя всю работу, которую только мог унести. Теперь, когда они с Сергеем делили бизнес, той было выше крыши. Но потом даже работа перестала его спасать. Что толку в этих проектах, деньгах, сверхприбылях, если их некому оставить? Зачем тогда это все вообще? Зачем ему в принципе жить? Жить, чтобы, что?
Захар стал бухать. Сначала выпивал вечером, потом за обедом или вместо него. До виски на завтрак, правда, не дошло. Но вовсе не потому, что он смог вовремя остановиться. Просто сломался раньше. Когда Наташка с Сергеем разбились. Водитель из нее был никудышный, а в ту злополучную снежную ночь за рулем почему-то была она.
И вот тогда что-то в нем надломилось. Сразу после похорон Захар вышел за ворота кладбища и… пошел. Куда глаза глядят. Потом он узнал, что прошел пешком триста километров.
Свой путь Захар помнил смутно. Он шел и шел, совершенно не думая о конечной точке маршрута. Вообще ни о чем не думая. В голове было пусто и легко. День сменял ночь. Ночь – день. Мимо проносились машины, фуры, гремели прицепы. Иногда он сворачивал с трассы на ответвляющиеся от нее дороги, иногда шел по колее, укатанной между полей. Спал в траве. Что-то ел в придорожных забегаловках. А потом совершенно случайно набрел на ночлежку для бомжей, организованную благотворителями. Там он и провел почти четыре месяца. Почему-то среди этих людей, ему было проще. Те не задумывались о таких глупостях, как смысл жизни. Они просто жили. Одним днем. И он у них учился именно этому. За время, что прошло, у него был лишь один срыв. Как раз тогда, когда он чуть было не утопился. Дернул по пьянке черт. И может, даже хорошо, что дернул. По крайней мере, в его мозгах что-то встало на место. Дыхание смерти оказалось очень отрезвляющим. Захар вернулся домой. К прежней жизни. И хоть она не обрела своего былого вкуса, накрывало его теперь не так часто. А вчера он вдруг вспомнил, что прошел ровно год с тех пор, как правда вскрылась. Вот и опять нахлынуло. А тут еще эта метель…
Ой, дура-а-ак! Он, что, правда звонил? В экстренную психологическую помощь?
Захар перелез через девицу и встал. На полу, завязанные в узел, валялись два презерватива. Пьяный-пьяный, а вон, как расстарался. Усмехнулся. Подобрал резинки, чтобы не шокировать домработницу, и поплелся в ванную. Отправил Дюрексы в мусор. Встал под душ. Нанятый дизайнер с какого-то перепугу решил сделать одну стену зеркальной. Захар уставился на собственное отражение. Хмыкнул. Он был вполне нормальным мужиком. Крепким и относительно подтянутым. Ничего отталкивающего в нем не было. Ну, если только вас не отталкивали волосы на теле, потому что в этом смысле природа наградила Захара сверх всякой меры. Короткие густые волоски покрывали его ноги, предплечья, грудь и даже живот.
– Захарчик, ты чего вскочил в такую рань?
Брюнетка бесстрашно шагнул к нему под прохладную воду. Обхватила ладонью поникшую плоть. Хорошо, что он успел помыться. Потому что продолжать совсем не хотелось:
– Не
