камню, выругался сквозь зубы и стал раздумывать, где можно раздобыть сена. Если попросить колхозное начальство… Хотя это бесполезно, корма скоту не хватало. Зариф посмотрел на равнодушный диск солнца, висевший над высокой горой – ему явно не было дела до жалких людишек, – и вздрогнул, услышав чьи-то голоса.
– Привет, Зариф, – тракторист Алексей, лысоватый мужичок лет сорока, протянул ему руку. – Вот, знакомься. К нам пожаловали столичные гости.
Татарин поднял голову и увидел двух невысоких мужчин. Один из них, с узким худым лицом, в очках с тонкой оправой, раздвинул в улыбке губы:
– Александр Васильевич Барченко, ученый из Петербурга. А это мой приятель, тоже ученый и тоже Александр, только Кондиайн.
Приятель кивнул, морщась от моросящего дождя.
– Вот, посоветовали обратиться к вам. Приютите на несколько дней? Ну, может быть, недель. Мы вам заплатим.
Зариф не верил своим ушам.
– Вы хотите поселиться у меня? Но в доме (у него дрогнул голос – какой это дом, самая настоящая халупа) мало места.
– У всех одинаково, – пояснил Барченко и снова улыбнулся. – Мне рекомендовали вас как человека, хорошо знакомого с горной местностью. Если станете нашим проводником, заплатим вдвойне. Совершите с нами прогулки в Чуфут-Кале?
Татарин развел руками:
– Ну, если вас все устраивает…
– Тогда пойдем. Кстати, если приютите на днях и несколько наших учеников, тоже в долгу не останемся.
Хозяин ничего не ответил. Александр Васильевич подхватил легкую сумку и направился в дом. На крыльце Зариф опередил его, чтобы рассказать жене о странных гостях. Черноглазая желтолицая Алима, маленькая, хрупкая, с огромным выпиравшим животом, схватилась за грудь:
– Ох, Зариф, чем же мы будем угощать гостей?
– Об этом не беспокойтесь, – Александр Васильевич вошел следом, вежливо поздоровался с женщиной и, раскрыв сумку, стал выкладывать продукты. – Мы выгодные постояльцы.
Алима бросилась на кухню.
– Значит, вы ученые? – Зариф указал на маленькую комнатку с одной-единственной кроватью у окна. – Располагайтесь. Как видите, места у нас немного.
– Да, мы ученые, – подтвердил Александр Васильевич.
– И зачем вам пещерный город?
Второй Александр, высокий, худощавый, с чуть раскосыми черными глазами, щелкнул длинными пальцами:
– Слышали легенду о Золотой колыбели?
Зариф скривился:
– А кто ее в наших краях не слышал? Мангупский князь спрятал эту реликвию в горах, чтобы она не досталась врагам. Говорят, кто отыщет ее, тому владеть миром. Неужели господа верят в подобные сказки?
Тезки переглянулись и расхохотались.
– И да, и нет, – Барченко ловко ушел от ответа. – Так что, проводите нас до пещерного города?
Зариф махнул рукой:
– Отчего ж не проводить? Только зачем зря терять время? Все равно ничего не найдете.
– Это наша забота.
Александр Васильевич потянул воздух острым носом:
– Хорошая у вас хозяйка, Зариф. Чувствую, для нас готовится что-то очень вкусное. Давай-ка, друг мой, переоденемся. Обед не за горами.
Зариф вышел из комнатки, оставив их вдвоем, но остался за дверью. В нем проснулся интерес к этим странным людям. Неужели они действительно думают, что найдут Золотую колыбель? Татарин прислушался.
– Почему ты решил, что нам следует искать в Крыму? – поинтересовался Кондиайн.
– Потому что, произведя исследования, я понял: здесь имеются свои случаи мерячения, – пояснил Барченко. – Известно, что в пещерных городах, которых в Крыму очень много, у людей наблюдались приступы необоснованного страха. Правда, меня очень интересует и другой вопрос. Скажи, что тебе удалось узнать про Успенский монастырь? Если ты не забыл, в письме я просил тебя об этом. Меня интересует культ Девы Марии. Если удастся раскопать что-то стоящее, я поверю, что Золотая колыбель и Чаша Грааля – одно и то же.
Друг кивнул:
– Кое-что накопал. Здесь действительно царил культ Марии. По преданию, она являлась первым монахам, жившим здесь. Именно поэтому разросшаяся Успенская церковь всегда привлекала богомольцев. Посол, московский историк Лызлов, в своем труде «Скифская история» говорит, что даже крымский хан, отправляясь в поход, обращался к покровительству Пресвятой Богородицы.
Александр
