ходики показывали 4:30 утра.
«Пойду встречать рассвет, – решила Софья, – потом потопаю на рынок».
Она прихватила хозяйственную сумку и вышла во двор.
На лавочке около дома уже сидела соседка Роза.
– Куда это ты спозаранку? – спросила она и улыбнулась.
– Дома невероятно тоскливо, – ответила Софа и пристроилась на скамейке рядом с соседкой.
«Что-то сегодня долго наступает рассвет, – думала она, – и вообще как-то особенно медленно тянется время».
Мимо пробежали соседские мальчишки и поздоровались:
– Добрый вечер, баба Софа.
«Как вечер? – удивилась старушка, – а я, дура, всё жду, когда рассветёт».
Она повернулась в сторону Розы и с ужасом обнаружила, что сидит на лавочке одна.
«Боже праведный, – вздохнула она тяжело, сердце больно кольнуло, и слёзы покатились из глаз сами собой, – та мы ж Розочку схоронили года два назад. Да что ж со мной сегодня такое».
Снова кольнуло сердце, а на улице совсем стемнело.
Возвращаться домой не хотелось, и Софа продолжала сидеть в растерянности на лавочке.
– А пойдём сегодня в клуб на танцы, – послышался незнакомый голос, и перед Софой появился мужчина в шляпе и длинном пальто.
– Наш клуб уже лет двадцать, как закрыли, – печально произнесла старушка, и снова кольнуло сердце.
– Не может быть, – возразил мужчина, – сегодня в наш клуб приезжает Утёсов. Тот самый…
У Софы закружилась голова, больно сдавило грудь, пространство вокруг лавочки заполнил липкий туман.
«Боже, как больно, как холодно», – пыталась вскрикнуть Софья и позвать на помощь.
Но внезапно боль отпустила, липкий туман рассеялся, а мужчина в шляпе растворился в воздухе. Только его голос, как эхо, повторял:
– А пойдём сегодня в клуб. У нас в клубе нет времени, и все живы. И Леня Утёсов, и Любочка Орлова, и твоя соседка Розочка…
Когда амбуланс забирал Софу, на улице совсем рассвело.
Солнечные лучи осветили двор, кусты сирени у крыльца и одинокую хозяйственную сумку, которая валялась на скамейке.
Без мужиков скучно
День близился к концу, багровое солнце пряталось за горизонт, а во дворе сидели три старушки и увлечённо беседовали, не обращая внимания на пёстрые краски вечернего заката.
– Ой, мой дед на старости совсем невозможный стал, – жаловалась одна.
– А мой и в молодости ангелом не был, – подхватила другая, – как накукарекается с утра, так все выходные испортит.
– Мой не пил, – перебила её первая, – зато целый день так нудничал, придирался, что выходные превращались в каторгу. То ему борщ не перчёный, то ему чай не горячий. Уж лучше б пил!
– Да все они сволочи, – вмешалась третья, – только без них скучно. Ой, как тоскливо.
– А я ещё б приплатила, чтоб
