захмелел всего лишь с пары бокалов, стал еще больше распускать руки, и вскоре командир увел его, перед уходом вложив в мою ладонь три монеты и полюбопытствовав:
– А какими духами вы пользуетесь? Пахнет так вкусно…
Я смущенно улыбнулась, быстро перебрав в уме, чем же таким я могла пахнуть, и честно призналась:
– Это мыло. Клубничное. Духи мне пока не по карману.
Мы провели мужчин до холла, попрощались с ними, и гости покинули заведение, хотя банкир все пьяно порывался остаться.
– Ох, ну и противный же! – раздраженно процедила Жасмин, стоило им переступить порог. – Так и лез своими потными руками! И дал какой-то жалкий четвертак, урод!
Возмущаясь себе под нос, она пошла наверх. Большие напольные часы с маятником в холле показывали всего лишь восемь. Я вернулась в салон, собрала на тарелку не тронутые закуски и фрукты и, прикрыв ее салфеткой, спустилась на кухню.
Кухарка, приятно удивлённая моим визитом с «гостинцами», заканчивала готовить ужин для персонала. А новая посудомойка – копия служанки, с таким же серьезным взглядом, только повыше ростом и с темно-каштановыми волосами вместо русых – сидела за столом чуть сгорбившись, перебирая пшено. Видимо, сестры. Пока София была занята, я приготовила нам травяной отвар, вкратце рассказав, как сходила за покупками. Кухарка посетовала:
– Что ж ты раньше не сказала? У меня тетка держит свою косметическую лавочку – вся северная часть Феона ходит к ней: старушка хоть и на ладан дышит, но дело свое знает – до сих пор все сама, и от покупателей отбоя нет. Я предупрежу ее, так она тебе подешевле-то продаст.
– Спасибо, – искренне улыбнулась я, предлагая девочке, заинтересованно посматривавшей на принесенное блюдо, присоединиться к нашим женским посиделкам – звать ее долго не пришлось.
Феон, значит.
– Интересно, как Урсуле в голову пришла идея открыть такое заведение? – полюбопытствовала я.
– Так она же нимеида, – ответила кухарка, с таким видом, будто бы это все объясняет, но, заметив мой недоуменный взгляд, добавила: – Все, изгнанные из их леса, либо цветами торгуют, либо за садом какого аристократа приглядывают, либо, кто дар потерял, открывают салон.
– А… за что ее? – осторожно спросила посудомойка.
София покосилась на лестницу и, понизив голос почти до шепота, поделилась:
– Говорят, связалась с Темным Высшим, а он какую-то запретную магию использовал, вот ее и прогнали.
– А как же виновник трагедии?
– Сгинул где-то… – пожала плечами женщина, не вдаваясь в подробности, потом тяжело вздохнула: – Без леса-то и дитятко завести нельзя, вот и куковать ей одной.
Теперь мне стала ясна холодность и замкнутость хозяйки. Даже удивительно, что именно она приютила меня, хоть и не без
