ныряет под брезентовый полог. Со шконки подскакивает юный матрос, прикладывает ладонь к бескозырке: «Вахтенный Костенко…».
– Тссс! – останавливает доклад Демарин.
По краям землянки в два яруса расположены спальные места, занятые спящими бойцами разведроты. Все – в тельняшках.
Он снимает с себя маскхалат, верхнюю одежду. В небольшой землянке тепло, греет самодельная буржуйка, сработанная из пустой бочки.
Оставшись в тельняшке и белых кальсонах, он запрыгивает на свободную койку в углу, без постельного белья.
– Костенко, – тихо окликнул он дежурного, – разбудишь через час. Сначала – меня. Потом – Глушкова, Дмитриева и Волкова.
– Ясно?!
– Так точно, товарищ мичман! – сдавленным шёпотом отрапортовал тот, но Василий этого уже не слышал. Его здоровый храп влился в хор товарищей.
В землянке сумрачно. Только небольшая керосиновая лампа, стоящая на грубо сколоченном столе, даёт небольшой свет. Рядом с ней – раскрытые карманные часы. Стрелки бегут…. Вахтенный заворожено смотрит на эти часы немигающим взглядом. Потом соскакивает, делает несколько шагов в сторону выхода из палатки, там стоит небольшая, 10-литровая, алюминиевая фляга. Он берёт её за ручки с обеих сторон, с трудом, полуволоком подтаскивает к буржуйке. Обняв, кое-как поднимает и ставит сверху. Подкидывает в печь несколько поленьев. Потом снова садится на скамью у стола. Взгляд его падает на длинный нож.
Костенко берёт нож, подходит к ближайшему спящему матросу. Тихо склоняется над ним. Тот мирно сопит. Костенко чуть приседает и достаёт у него из-под койки вещевой мешок. Тут же развязывает его, достаёт квадрат хлеба, полбуханки. Стараясь резать ровно, отрезает кусок с два пальца толщиной. Суёт этот кусок в карман, остальное кладёт обратно, завязывает вещмешок, кладёт на место под кровать.
Тихо пододвигается к другой постели, проделывает то же. Так обходит всех спящих. Под койкой Демарина оказался не вещевой мешок, а старый морской рундучок, небольшой замочек не был захлопнут, свободно висел на дужке. Костенко поднял крышку, которая чуть слышно скрипнула. Внутри оказались аккуратно сложенные вещи, прикрытые сверху газетой, сбоку – складной нож и завёрнутый в газету хлеб. На крышке изнутри приклеены фотографии женщины и этой же женщины с двумя детьми. И ещё – фото бравого матроса, явно дореволюционное, с надписью на бескозырке «ВАРЯГЪ».
Всё это юнга рассматривает крупно, сосредоточенно. Закрывает рундук, не тронув хлеб.
Потом возвращается к своей шконке возле входа, достаёт свой вещмешок, складывает туда всю добычу. Убирает вещмешок не под койку, а кладёт в изголовье, накрывает лежащим там же бушлатом.
Возвращается к буржуйке, подкидывает ещё поленьев. Вода во фляге закипает.
Стрелки часов подходят к точке подъёма.
Костенко смотрит на минутную стрелку, не отрываясь, ещё целая минута до 8 часов. Он ждёт. Он видит движение стрелки. И вот минутная стрелка соединяется с точкой под цифрой 12.
Парнишка в матросской форме подходит
