наш кулинар, он должен суметь:
Рифмы водную часть замешать в пропорции с Талкой,
В стих рождения-смерти эту смесь затем запереть.
Откуда исходит поэзии слово живое?
Проклятый вопрос не давал мне покоя.
Немало пришлось приложиться мне к Талке,
Пока не нашел я источник – вино огневое.
Четыре языка всю жизнь изучаю,
Но ни людей, ни себя не понимаю.
Спросил я Талку: как же мне быть?
Она: ответ найдешь ты в рубаях.
Ты грешникам огонь извечный дал,
Ты любящим пожар сердечный дал,
Ты поэтам дал в небеса уносящее слово,
Ты страждущим рубаи, Хайяма, Талку дал.
Мир из философов, поэтов и пьяниц состоит.
За чистотой своих нравов каждый зорко следит.
Нет мне в нем места, ругают: философ, пьянчуга.
А иных и подавно от стихов и Талки тошнит.
Три техники есть как истину познать:
Верблюдом мысли мудрецов жевать,
Кур подзывая, петухом закукарекать,
Или напиться Талки и завалиться спать.
Болезнь, что жизнью называют,
Как излечить никто не знает.
От приступа спасительный рубай
Я принимаю, Талкой запивая.
Третий закон лишь для себя я составил:
В завтрак только хлеб и Талку поставил,
В обед есть что угодно и сколько угодно,
На сон грядущий то, что утром оставил.
Когда друг ко мне приходит – праздник,
Когда вино свое приносит – праздник.
Когда делает Талки глоток – замираю,
Для него приготовил я Талку – на праздник.
Поэтом самонадеянно он себя называет,
Что повидал, то в рифмы преображает.
Талку, которую пил, я тоже преобразил,
Но преображенной Талки уже не бывает .
Сосуд из хрусталя я Талкой наполняю,
И солнечных лучей игру в нем наблюдаю.
Не стыдно в дар его друзьям преподнести,
В нем яда и осадка нет, я это точно знаю.
Пусть весь мир под пятой золотого тельца,
Пусть поверг пред собой он умы и сердца.
Но когда-то, обнявшись с красавицей-Талкой,
Сей властитель был в ней растворен до конца!
Сегодня я Талки изрядно напился,
С красавицей-девой в объятиях слился.
Целую ее, а кокетка мне шепчет: творец,
За какие грехи ты на мир рассердился?
Жизнь, юный друг – это с Талкой графин,
Не разбей, не разлей – у тебя он один.
Будешь пить из него понемногу и с толком,
Доживешь, я клянусь, до глубоких седин.
Коль мир это я, скажи мне, мудрец,
Секрет бытия
