упала с горы.
– Что? Марина!
– Ну мам, все нормально.
– Сейчас перекись и зеленку принесу.
– Может, без зеленки?
– Нет.
– Блин, придется ходить в джинсах.
– Какая трагедия, никто не будет пялиться на твои ноги.
– А ты и рад.
– Я?
– Ну не я же. Ты меня сегодня всю излапал.
– Я тебя домой притащил, а мог бы бросить.
– Ладно-ладно. Вечером гулять пойдем?
– Нет, я с Лукьяном.
– Я возьму Анфиску и с вами, правда, потом у меня дело, но немножко могу…
– Мы не на ту прогулку, – убираю руки в карманы, облокачиваясь на подоконник.
– Точно, ты с Маратиком только по девкам путаешься.
– Очень интересное занятие.
– Погоди, сейчас тебя заберут и два года будут бромом поить.
– А ты и рада.
– Конечно рада. Я просто не могу смотреть, как мой Доронин со всякими швабрами зажимается. Вот хоть бы одна нормальная была.
– На своих уродцев посмотри.
– Знаешь что, – хочет встать, но, передумав, швыряет в меня игрушечного медведя.
Ловлю игрушку, вытянув руку.
– Так, вот зеленка, – Маринкина мать возвращается в комнату, – и перекись. Ты сама или мне?
– Я сама, мамуль.
– Отойдите от нее подальше лучше. Иначе оглохнете, как она визжать будет. А это всего лишь зеленка.
Маринка цокает языком и капает на ранки перекись.
– Блин, еще рука болит, синяк будет.
– Марина, ты у меня тридцать три несчастья.
– Ага. Мам, а покушать есть что-нибудь?
– Щи будете? И я там пирогов с морковкой напекла.
– И то, и то, – забираю у Баженовой зеленку, чтобы открыть, иначе через минуту она вся будет состоять из раствора бриллиантовой зелени, – на, – протягиваю обратно.
– Спасибо. Я только чай и пирожок.
– Саш, а ты?
– Я буду все.
– Ладно, через пару минут приходите в кухню. Ты ходить-то сама можешь? Раненая моя?
– Думаю, да. Да и вообще, тут вон Доронин есть, донесет.
– Марина, прекрати издеваться над Сашей. Я бы на твоем месте, – поворачивается ко мне, – в кино с ней сегодня не пошла.
– В кино? – свожу брови, не понимая, о чем речь.
– В кино, в кино, – вклинивается Маринка, – забыл, что ли? Мы с тобой сегодня на вечерний сеанс собирались.
– Забыл, – улыбаюсь ее матери.
Как только теть Ванда уходит, смотрю на Баженову, ожидая объяснений.
– Мы с Сережечкой договорились в кино, но ты же знаешь, отец меня вечером с незнакомым ему парнем не отпустит. Вот я и приукрасила. Чуть-чуть. Мы же друзья.
– С тем Сережей, которому в прошлый раз наши местные пендалей надавали?
– Не
