с глубокими изломами линий жизни и судьбы. Только, очевидно, что вместо линии сердца у этого мужчины очень хорошо развита линия наглости!
– Можно я схожу в туалет? Давно сижу в больнице. Так сильно хочется пописать…
– Ладно, справь нужду. Беременным терпеть нельзя, – царственно кивает. – Я подожду в коридоре.
– Хорошо. Там и увидимся. Но сначала попросите врача отправить все данные узи гинекологу, у которого я наблюдаюсь.
– Конечно. Я отдам все необходимые распоряжения, а потом мы поговорим.
Я встаю с кушетки и деревянными, негнущимися пальцами одергиваю платье вниз. Пытаюсь действовать, как ни в чем не бывало, чтобы не вызвать подозрений.
Я подхватываю сумочку и выхожу в коридор, спускаюсь на второй этаж, оглядываюсь – не следит ли за мной кто-то, а потом… быстро-быстро перебираю ногами и сбегаю из клиники!
Ребенка он моего себе захотел! Пошел к черту, псих!
Глава 2
Надо же, как быстро получилось договориться.
Я ждал слезливых истерик, меня предупреждали, что женщины относятся к материнству в тысячу раз трепетнее и возвышеннее, чем мужчины к отцовству. Думаю, все эти знатоки нагло врут или не имеют понятия, о чем говорят.
По крайней мере, Раисова согласилась почти сразу же и даже не стала жадничать, выпрашивая еще больше.
С одной стороны, я рад, что она так легко сдалась.
С другой стороны, некий осадок остался.
Если она сдала свои позиции мгновенно, значит, у нее слишком мягкий характер! Мало ли какие гены она передаст по наследству моему сыну?!
Ну ничего, главное – это воспитание, верно же?!
Верно!
Вот и отлично.
Как только Раисова родит моего сына, я о ней практически мгновенно забуду и наши пути разойдутся так, словно ее никогда и не было в нашей с Тагиром жизни.
Я уже выбрал сыну имя, няню, детский сад, где он будет учиться, и подумываю над тем, в какой вид спорта отдать своего наследника! Нужно что-то внушительное, мужское, но в то же время не слишком травмирующее, чтобы мозги набекрень не встали, поэтому бокс и хоккей исключаем сразу же…
– Амир Рустамович, вас хочет видеть директор клиники.
– Щербакова? Что ей надо? – цежу сквозь зубы. – Мой ответ не изменится.
– Но она очень сильно настаивает, – трубит охранник. – Что делать?
– Хорошо, запусти ее, – вздыхаю и перевожу внимание на бумаги, собранные в клинике на Раисову.
– Амир Рустамович! – возвышенный от волнения голос Щербаковой вкручивается в уши, подобно отвертке. – Прошу вас выслушать меня.
– Уже выслушал, – складываю руки под грудью. – Что еще вы можете добавить к тому миллиону разнообразных вариаций с просьбой о пощаде?
– Это досадная ошибка.
– Не досадная. Злоумышленная. Я доверился вашей клинике, и доверие оказалось подорванным. Думаете, со мной можно шутить?
– Но та специалистка уже давно
