только он увидел нас, то сразу закричал: «Немцы уже близко! Я получил приказ из райкома сжечь весь хлеб, чтобы он не достался врагу!» – Женщины выслушали его и отвечают: «Хорошо, мы сделаем это, но вы уйдёте, а с чем тогда останемся мы?»
Степан Дмитриевич задумался, а потом приказал взломать замки амбаров и разобрать оставшееся зерно. Мы тут же принялись за дело, так что к приходу врага там и мышам ничего не осталось!»
Зерно прятали в спешке: некоторые набивали им матрасы, мешки, кто-то рыл тайники – авось фашисты не заметят. Правление строго следило, чтобы на раздаче все получили свою долю, а с теми, кто по какой-то причине опоздал, поделились потом остальные.
В хлопотах и тревогах пролетел остаток дня. Около десяти часов вечера, Аня отправилась обратно, домой. Уже и до деревенского оврага, что находился сразу за околицей, было рукой подать, как вдруг неожиданно появились они. Немцы…
Их было много. Первой «шествовала» мотопехота, следом за ней ползла крытая грузовая техника, а довершала этот позорный маскарад процессия лошадей-тяжеловозов, запряжённых в доверху загруженные телеги. Вскоре вся эта разношёрстная компания «торжественно» вошла в деревню и, не изменяя главной своей задачи грабить всё, что попадётся на её пути, сразу отправилась по домам.
Анна тут же побежала к своим, чтобы предупредить их о случившемся, но в доме уже были гости.
Оккупанты вошли как хозяева. Первым делом они растащили стог с сеном – пошёл на корм лошадям, а уж потом потребовали себе жрать. Мама отправилась в сени, собрала всё, что там нашла, и вдруг открыла дверь, вышла на улицу и исчезла в вечерней мгле. Не дождавшись хозяйки, один из фрицев сильно разозлился, выругался, поставил посреди комнаты табурет, уселся на него и принялся бормотать что-то на своём.
Дети залезли на печку и притихли – авось не тронут! Внимания на них никто не обратил, но, не дождавшись хозяйки, фрицы сами выгребли всё, что нашли в доме съестного. Во время обыска на пороге появилось ещё несколько их подельников. Осмотрев дом и посовещавшись, они решили остаться в избе на ночлег.
Наутро заявилась следующая группа. На этот раз пришли финны – эти оказались злее немцев. Обшарив вторично дом, они забрали всё, что не успели выгрести немцы и вышли во двор. Заметив в сарайчике поросёнка, не говоря ни слова, закололи его (немцы не успели сделать это накануне), положили на повозку и отправились с добычей по своим делам.
Молодые девушки и мальчишки-подростки старались не попадаться на глаза «хозяевам» и, по возможности, держались от них подальше. Брату Анны было около 14 лет, и почти весь период оккупации ему пришлось прятаться.
Школу, где совсем недавно училась Анна, превратили в штаб СС.
«Ещё летом, – продолжает Анна Алексеевна, – с июля – по август, у нас работали тыловики из соседних городов. Они рыли за деревней противотанковый ров. Этот ров не пригодился, а к осени он заполнился водой. На третий
