тогда нам по пять лет было. С тех пор лес излазили вдоль и поперек.
– Дурачье! И вот эту туда же понесло.
– А? Сами-то вы еще долго Вашека искали бы по лесу.
И, кажется, никто особо не отговаривал, даже рассуждения помню, будто любовь в девичьем сердце верный путь укажет. Вот она и указала, мигом узнав громоподобный храп.
– И если уж говорить о вреде, то все живы-здоровы, а злее всего оказалась только ваша травка.
Мои слова и выражение лица старушке не понравились. Кабы милейший одуванчик сумел, просверлил бы во мне дырку глазами.
– Берегись, девка, – и пальцем погрозила, смерив таким взглядом, будто ведьма во плоти не только невинное чадушко приворожила, но и обманом в лес загнала, чтобы повод был поискать и в избушку наведаться. – Берегись, коли приметил! А иначе не будет спасения.
А мне даже обидно стало, ведь я Вашека отыскала, несмотря на галлюциногенный дым.
– Спасения от кого?
– Духа древнего!
– А имя у духа есть?
– Окстись! – рявкнула старуха. Я едва отвар не пролила.
– Коли душа имя узнает, то и прошлую жизнь припомнит. А припомнит, так и тело отыщет. Отыщет тело и силу вернет. Наведет чары на всех, кто его одолел, да наступит конец этому миру.
Мы с Вашеком и его другом переглянулись. Меня уже давно отпустило действие травки, а потому становилось ясно, что кабы не она, я бы с дымом в домике не обнималась. Жених с другом и вовсе к байкам привыкли. Наверняка настолько, что те уже в печенках сидели.
– Ба, хватит, – подтвердил мой вывод Вашек. – Наслышаны про зло из леса, про девок и прочее.
– Ага, – поддакнул друг.
Даже я не смогла удержаться, припомнив кашель, слезящиеся глаза и галлюцинации.
– Он явно девушек отлавливал, чтобы имя вызнать.
Хмыкнула, парни согласно хрюкнули в свои кружки, а старушенция схватилась за клюку и так саданула по столу, что посуда зазвенела.
– Шутки все шутишь? – и вытянула палку ко мне, пришлось даже отклониться. – Не той имя известно, из кого силу берет, а той, кого сам позовет. Начнет тогда гадать, да вдруг и угадает!
Ее лицо перекосилось, глаза потемнели, а у меня едва внутренности узлом не стянулись, так бабуленция злобно скривилась. Вот уж не задались отношения с будущей родней.
– Ба, ну ты чего? – заступился Вашек, я же поднялась.
– Ну, как у вас говорят, спасибо за хлеб, за соль, пора и честь знать.
Старушка разом растеряла весь пыл.
– Уезжаете? – беспомощно глянула на внука. А тот в ответ примерно с тем же выражением посмотрел на меня.
– Сюша! – теперь меня перекосило. – Ведь договаривались на два дня.
Молча повернула в сторону двери. Дернуло же за язык согласиться. И ведь долго уговаривал. Как чувствовала, что мне здесь будут не рады.
Я тщетно силилась игнорировать поскребывания с той стороны.
