style="font-size:15px;"> – Здесь, на втором этаже.
– Отлично. Очень хочется посмотреть. Не откажешь старому другу в короткой экскурсии?
Эвглена Теодоровна тяжко вздохнула.
– Если вы настаиваете…
…Елена отпрянула от двери, возле которой она подслушивала, добежала на цыпочках до операционной, повернула к главной лестнице и выскользнула из медицинского блока. Закрыла стальную дверь с надписью «Второй» (красные буквы на белом фоне) и только тогда надела тапочки…
…Виктор Антонович Неживой остро взглянул на портьеру, скрывавшую дверь в «больничку», и широко улыбнулся.
18.
Необычные звуки ворвались в мир нашей тоски…
Я привстаю на локте. Сажусь. Тетя Тома тревожно выглядывает из своей каморки, затем выходит и смотрит вдоль коридора. Что ей там видно, не знаю. Слышен рев, то ли человеческий, то ли звериный. И тут же – отчаянный стон Эвглены: «Разбил!»
Все это далеко, но отчетливо. Похоже, из будуара. Наверное, дверь в будуар открыта, иначе хрен бы я что услышал. И вдруг рев обрывается. Торопливое шлепанье – где-то там, в конце коридора (ага, Купчиха забегала), – и снова ее стоны: «Разбил, скотина!.. Урод!.. Вот ведь урод!..» Потом яростно громыхает каталка; звук приближается…
Везут кого-то нового.
Низкорослый крепыш с бычьей шеей – в одних носках. Носки черные, длинные, почти до колен. На редкость волосатый дядечка. Пристегнут к каталке четырьмя ремнями. Лежит неподвижно, глаза закрыты.
Эвглена плюхается на свободную койку и произносит совершенно неожиданное для нее слово:
– Блин…
– Наш друг под наркозом? – интересуюсь.
– Какой наркоз?! – вспыхивает она. – Вазой его по башке долбанула!
И правда, стриженая голова строптивого любовника повреждена. Из темени сочится кровь, постепенно спекаясь в темно-вишневую лепешечку. И ваза пострадала. Уж не китайская ли, которой Купчиха так гордилась?
– Из захвата ногу вырвал, и давай лягаться, – жалуется она. – Просто бешеный. Оба шприца у меня из руки выбил.
– Неблагодарный.
– Ой, только твоих острот не хватало!
– Сотрясение мозга, – констатирую я. – Черепно-мозговая травма. Вам, девочки, на это, конечно, наплевать, но неужели вы собираетесь в таком состоянии его оперировать?
– Утром решу. Кстати, насчет наркоза… – Она встает. – Тетя Тома, пойдем, поможешь.
Женщины уходят.
И в ту же секунду будущий «товар» открывает глаза.
– Меня зовут капитан Тугашев. Я все слышу.
– Все слышу, а сказать не могу, – сочувствую я.
– Вы так шутите, да? Я сотрудник МУРа. Развяжите меня, быстро.
Он силится повернуть раненую голову и посмотреть в мою сторону.
– У тебя есть имя, капитан Тугашев?
– Роман.
– Ты на задании?
– Я
