нет, – на самом деле комната уже не вращалась, только немного покачивалась, я взглянула на Рэна.
Мужчина секунду смотрел на меня, потом снова поморщился и отвернулся. Стало… обидно, я рассказала правду, а он… но хоть бы обвинил меня во лжи, только бы не смотрел как на что-то мерзкое и не отворачивался. Да, в конце концов, какое мне дело как теперь он будет ко мне относиться. Неприятно, конечно, но хорошо хоть не выгнал, по крайней мере, пока.
– Насториус – Рэн коснулся плеча моего собеседника – прошу вас, нам надо поговорить и, развернувшись, стремительно покинул комнату, по пути отдавая, склянку женщине.
Насториус крякнул, успокаивающе похлопал меня по руке:
– Скоро увидимся – направился к выходу, у самой двери обернулся – да, это надо выпить, на вкус конечно гадость редкая, но силы прибавляет, а вам силы нужны, милая, – снова тепло улыбнулся и вышел вслед за барсом.
Женщина села рядом со мной на кровать:
– Мой сын порывист, бывает, не сдержан, но он никогда не причинит тебе вред – тихо произнесла она, наверное, пытаясь оправдать.
Я хмыкнула, понимаю, что не вежливо, но ничего не могла с собой поделать.
– Можешь не верить, просто прими к сведенью, со временем сама убедишься.
Я согласно кивнула. О материнская любовь, мне ли с ней спорить.
– Что бы ни случилось сейчас, не волнуйся, всё образуется, вам просто надо поговорить – она смотрела на меня с какой-то печалью.
Нет, я не собиралась обсуждать с этой, несомненно, доброй и благородной женщиной, то, что случилось между нами. Она то же, скорее всего не поверит ни единому моему слову, а портить отношения с ней мне, ох как не хотелось. Хватит и того презрения, что я заслужила своим рассказом от Рэна. Взглянула в её глаза, обыкновенные, человеческие, карие как у Рэя, но золотого ободка по радужки нет.
– Не знаю, как вас называть.
–Клаудиа, мой сын не успел нас представить – с готовностью поддержала она перемену темы разговора.
– Вы мать Рэя, значит, то же оборотень?
– Я – она засмеялась – о нет милая, я человек, разве ты не чувствуешь?
Мне стало не по себе, в её голосе было столько тепла и эта открытая улыбка, ни тени фальши, я смутилась.
– Не бери в голову, ты просто, очень молоденькая, не оправилась от болезни – поняла она по- своему моё смущение – давай ка выпьем микстуру,– она протянула мне склянку.
Я принюхалась и поморщилась.
– О, это лучше не нюхать, сразу пей – засмеялась она и с сочувствием добавила – надо.
Я улыбнулась в ответ и одним гладком осушила емкость.
– Ну, вот и хорошо, ты очень долго была без сознания, теперь набирайся сил.
– Долго, это сколько? – нахмурилась я.
– Почти три дня.
Три дня! У этого самого Рэна времени, рассмотреть меня, было предостаточно, да он моё тело теперь знает лучше, чем я. А я ведь
