переживаний между людьми возникает некое невидимое, неощутимое взаимодействие на подсознательном уровне, где – то далеко в мыслях и, если очень захотеть, то можно развить его в настоящее, живое, ощутимое чувство привязанности, любви или ненависти, влечения. Сеня решил сказать мне цвет своей краски, а я ему свой. Я чувствовала, как во мне начинает играть, возрастать, то непонятное чувство к Сене, когда он шептал мне на ушко цвет своей краски. Буквально секунда его прикосновения показалась мне часом и, словно туман, меня накрыла волна блаженства и смущения. Я смотрела в его добрые голубые глаза и боялась коснуться его ушка, держась на расстоянии, шептала робко, почти не слышно и видела, как он улыбался. В этот момент мое чувство перерождалось, во что-то более сильное, и я, каким-то животным инстинктом понимала, что оно взаимно. Я словно чувствовала тот комочек нежности, который зарождался, между нами, и, казалось, нет той силы, которая разделила б, разорвала нас. Но резко мои мечты развеяли Танины слова.
– Я пришла за синей краской.
Со скамейки пулей ринулся Толя. Таня не ожидала, по всей вероятности она думала, что побежит Сеня. С недовольством она взглянула на Сеню, потом на меня и, видимо заметила взаимную симпатию, зарождавшуюся, между нами. Она всё – таки побежала за Толей, но всю игру была на взводе, похоже ее тревожило ощущение потери своего превосходства перед Сеней. Мы ещё долго играли, и незаметно приближался вечер, когда игра закончилась, все разошлись по домам. На скамейке остались Сеня, Толя, Ваня и я с Таней. Сеня редко, но, бывало, подшучивал над Толей из-за его плотной комплекции. И сейчас не удержался, начал рассказывать неприятную историю, приключившуюся утром с Толей, о том, как он неловко спрыгнул с бордюр и порвал штаны на самом неприличном месте, нам она показалась смешной. Мы закатились от смеха, Сеня сквозь слезы рассказывал о произошедшем конфузе и смотрел на меня, я не вытерпела боли в животе от смеха, встала со скамейки, мы смеялись и смотрели друг на друга. В этот момент Танины глаза налились злостью, ей нравился Сеня, так же, как и мне, и она явно не собиралась сдавать свою позицию и упустить возможность близких отношений с ним. Она начала войну, несмотря на то что мы лучшие подруги. Как гроза среди ясного неба, она решила напомнить о себе и очистить наши с Сеней мысли от глупостей. Резко она кинулась в мою сторону, с силой толкнула меня двумя руками в грудь и громко захохотала, надеясь на поддержку мальчишек, но смешного было мало, никто не понял её поступка. Я, отлетая от нее, перестала хохотать, видела только её довольные глаза, которые говорили мне: «то – то же!». Находясь в весьма неприятном положении лежа на земле, я чувствовала непонятную боль, и стыд, и горечь – все вместе. Сдерживая слезы, я встала, отряхнулась, честно говоря, трудно вспомнить, что я делала дальше, скорее всего, убежала, но этот урок запомнился мне на всю жизнь. Искренне доверять даже самому близкому человеку не стоит, если боль оставляет раны. Больнее удара мне ещё не приходилось держать. Нет,
