поэта «ветр ночной» поет «страшные песни», свидетельствующие о близости «шевелящегося» хаоса, или же ночь у него «как зверь стоокий, глядит из каждого куста». Таков в его стихах «земной круг» ночью. Этот «низ» бытия постигает, переживает и душа поэта, наполняясь тоской и тяжелыми предчувствиями.
Однако уже в раннем творчестве образ ночи получает также иное измерение, появляется картина ночного неба:
Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья,
И в оный час явлений и чудес
Живая колесница мирозданья
Открыто катится в святилище небес!
Тогда густеет ночь, как хаос на водах,
Беспамятство, как Атлас, давит сушу:
Лишь Музы девственную душу
В пророческих тревожат боги снах!
И здесь расположился внизу ночной хаос, он «на водах»; «давит сушу» «беспамятство»; тревоги посланы человеку – то «земной круг» его существования. Но постепенно в стихах взор поэта все больше и в «ночной поэзии» устремляется ввысь, в «святилище небес». Этот образ закрепляется в его поэзии и обогащается. Небо лунное, звездное, озаренное светом месяца привлекает взор поэта и отзывается в его душе.
К ранним появлениям у него образа луны относится поэтическая зарисовка в стихотворении «Пробуждение» («Ещё шумел весёлый день…»):
Украдкою в мое окно
Глядело бледное светило,
И мне казалось, что оно
Мою дремоту сторожило.
Полная луна и месяц со своим сиянием поэтически созерцает автор, угадывает их символическое содержание, имеющее прямое значение и для человека. Два стихотворения о месяце «Ты зрел его в кругу большого света…» и «В толпе людей, в нескромном шуме дня…» – дилогия о небесном светиле, созданная, видимо, в одно время, выявляет сакральный смысл, позволяющий понять душу поэта:
На месяц взглянь: весь день, как облак тощий,
Он в небесах едва не изнемог, –
Настала Ночь – и светозарный Бог,
Сияет он над усыплённой рощей!
«Таков поэт» – служитель Музы, о которой еще в «Видении» Тютчев сказал: «лишь Музы девственную душу / В пророческих тревожат боги снах»; сияние месяца – творческое сияние поэта. Во втором стихотворении он прямо говорит о себе: «мой взор…», «не вини меня!» за невозможность дневного сердечного самовыражения. Вот его довод:
Смотри, как днем туманисто-бело
Чуть брезжит в небе месяц светозарный,
Наступит Ночь – и в чистое стекло
Вольёт елей душистый и янтарный!
Дополняется картина «святилища небес» из «Видения»: Тютчев ввел церковные ассоциации в образ месяца – он льет «елей душистый и янтарный»; особенно первое определение по-тютчевски оригинально («душистый» месяц), эпитет «светозарный» он повторил, но и усилил образ коннотацией благородного камня-янтаря (волшебного по народным представлениям) и церковного мирропомазания душистым елеем – таково и исцеляющее сияние месяца. В других стихах образ
