ворочаясь внутри, словно строги со связанными крыльями. Но рисковать не стоит, вдруг рядом окажется достаточно сильный маг и заметит разницу. Такие мелочи когда-то погубили не одного моего сородича. Я училась на их ошибках.
– Через четверть часа буду готова, – сказала Лейку.
Прошла в ванную, стащила сорочку… было бы время – разодрала бы это старушечье тряпьё на мелкие лоскуты! Ограничилась тем, что уничтожила метко пущенным заклинанием. С удовольствием погрузилась в тёплую воду с добавлением благовоний. Прикрыла глаза, глубоко вздохнула…
– Маени, меняться больно?
– Неприятно. Со временем ты привыкнешь.
– А если я не захочу принимать другой облик?
– Глупыш… Будешь жить всю свою долгую-долгую жизнь с одним и тем же лицом? В одном теле? Навсегда выберешь, кто ты – отец или мать?
– Мне нравится моё лицо, – насупившись, заявил я, пятилетний, – ты сам сказал, что я очень красивый!
Маени, которого люди назвали бы моей матерью, рассмеялся, подхватил меня на руки и подкинул:
– Посмотрим, что ты скажешь, когда подрастёшь!
Пена с плеском потекла на пол. Пальцы ног уткнулись в край ванны, затылок упёрся в бортик. Намокшие волосы серым шёлком облепили плечи. Рывком поднялся, легко перемахнул на пол, расплёскивая воду. Волна горячего воздуха прошла по телу, согревая и суша. В комнату вышел уже с сухой головой.
– Каэн, – простонал Лейк, – оденься! Иначе я начну чувствовать себя неполноценным!
Я насмешливо оглядел его всего – высоченного, идеально сложённого, снежноволосого и голубоглазого, совершенного представителя древнейшей, чудом сохранившейся расы – и хмыкнул:
– Не напрашивайся на похвалу.
– Даже не думал! – винари обошёл меня кругом. – Надо же, какой прекрасный экземпляр высокородного! Так развит… везде!
– Ты ещё пощупай, – фыркнул я, – похотливый мер!
Лейк предусмотрительно отошёл.
– Собираешься смотреть, как я одеваюсь? – мне стало забавно.
– Что я там не видел…
– Коли глядишь – значит, что-то новенькое, – поддел парня я, – сравнить ещё не забудь!
Юноша покраснел и наконец-то отвернулся. А я совсем развеселился.
Вообще-то Лейк старше меня. Но свой истинный возраст он скрывает, стесняясь выглядеть мальчишкой в моих глазах, справедливо считая, что сто тридцать два года для винари – подростковый период. Хотя я миллион раз ему намекал, что чтение ауры не оставляет простора воображению. Тем не менее старательно подыгрываю. Хочет видеть во мне древнее и загадочное существо – пожалуйста! Так даже лучше, авторитетнее. Любопытно, правда, посмотреть на лицо Лейка, когда он узнает, что я даже не ровесник – на три года моложе!
Мне – сто двадцать
