быть тише воды, ниже травы, – скептически перечисляла я.
Катя смотрела перед собой и, казалось, была погружена в свои мысли. Или злилась на меня.
– Это же твой выбор, Лер. Я просто дала тебе совет. Ты выучила гражданку?
Меня немного удивила столь резкая смена темы, но я была только за.
– Очень пыталась, – невесело, зато честно ответила я.
Семинар по гражданскому праву стоял следующим по расписанию, а значит, останется не весь поток, а только наша группа, которая и подвергнется долгим и нудным расспросам со стороны Карпова.
Вскоре после нас с Катей пришел Яров. Как «повезло», что наша группа – самая маленькой, и было решено перевести его именно к нам! Он кинул сумку на парту и тут же вышел. У меня вдруг начала зарождаться одна мысль.
Подруга, должно быть, уловила тень хитринки, появившуюся на моем лице, потому что с подозрением спросила:
– Так, что ты опять задумала?
Я повернулась к ней и улыбнулась:
– Этот рисунок подкинул мне Ник, так?
– Ну да, и что? – Нахмурилась Катька.
– Ты ведь тоже слышала, как он постоянно сидит на парах и что-то бесконечно черкает карандашом? – Объясняла я воодушевленно, активно жестикулируя. – Я не задумывалась, что он там делает, но сейчас очевидно, он там еще что-то рисует.
Катя смотрела на меня, как на умалишенную.
– И?
– Что «И»? Я найду его другие рисунки, покажу остальным, мы все вместе оценим схожесть стилей этих рисунков с рисунком голого Манцева, и все поймут, что эту мерзость рисовала не я, а Ник!
– Ох, Лер, – вздохнула Катя, – зачем? Вряд ли кто-то всерьез думает, что ты сама это нарисовала и сама же сдала вместе с домашкой.
– Да, но они будут шутить об этом до скончания веков! Придумают какую-нибудь дурацкую кличку!
Не успела Катя и рта раскрыть, как я уже подкралась к сумке Ярова, собираясь достать оттуда тетрадь или блокнот с остальными рисунками. Подруга же была прямо у меня за спиной, готовая отговаривать.
– Ты будешь копаться в его сумке? – Вскинув свои изящные темные брови, спросила она. – Это же личные вещи, это как-то…
– Его это не останавливало! – Прошипела я, однако все равно помедлила.
Я все-таки не такая же сумасшедшая, как Ник, и хоть иногда привыкла задумываться над своими поступками. Казалось, я перехожу какую-то границу. Раздумья в один момент оказались отброшены, когда из коридора послышался его голос. Несколько секунд, и будет уже поздно.
Долго искать не пришлось, ибо кроме единственного черного блокнота в сумке не было ни одной тетради или учебника. Мои пальцы забегали по желтоватым, чуть шершавым страницам. Увиденное заставило меня замереть и забыть, зачем я вообще открыла этот блокнот. В начале шли различные карандашные наброски: груша, тетрадь, банка из-под газировки, карандаши, книга. Далее рисунки усложнялись.
