стали уважать его и делали заказы. Постепенно дом его преобразился и уже не выглядел жалкой лачугой. К нему стали приходить ученики из разных сёл и даже городов и обучаться гончарному искусству.
Слух о мастере-горшечнике дошёл до самого шаха, и шах пригласил его в Бухару, сделал придворным гончаром. Теперь бывший бедняк стал жить в богатом доме, у него было всё, что он только мог пожелать, а стол ломился от разнообразных яств, о которых раньше он только мечтал. Прошло ещё немного времени, вдруг в дом к нему пришёл тот самый йог, который дал бедняку бутыль с чудодейственным снадобьем. Он пришёл как раз в тот день, когда гончар выпил последний глоток.
Бывший бедняк обрадовался, пригласил гостя к столу, угостил его всем самым лучшим, а когда йог, наконец, насытился, спросил у него:
– Ответь, мудрейший, не мог бы ты сказать мне, что это было за средство и продать мне ещё столько же? Я заплачу хорошие деньги.
Йог ответил:
– Чудодейственное снадобье всё это время находилось в тебе самом.
Гончар был крайне удивлён и спросил:
– Объясни, пожалуйста, почтеннейший, что значат твои слова?
Йог сказал:
– В той бутыли, что я дал тебе на берегу реки, была обычная вода, в которой ты решил утопиться, но ты исцелил своё уныние лишь тем, что вернул себе силу. Сила та позволила тебе поверить в самого себя. Поэтому ты стал таким знаменитым. Будучи бедняком, ты был лишён этой силы.
С тех пор гончар стал ходить к реке и выпивать по одному глотку, говоря при этом: «Я выпиваю свою силу».
… – Запомни, Шачидеви, мысль творит судьбу человека, – так наставляла меня бабушка Ведавари, и это были первые уроки мудрости, преподанные мне.
Я услышала приятный голос бабушки и отвлеклась от своих мыслей.
– Шачидеви, что тебя взволновало? Почему твои глаза полны печали? – спросила бабушка Ведавари.
– Почему Шивани плакала, ведь все говорят, что замужество – самый радостный день в жизни девушки?
Бабушка легонько потрепала меня по волосам и поцеловала в щёку.
– Возможно, Шивани грустит о том, что все детские развлечения остались в прошлом, теперь она должна стать серьёзной.
– Почему же, бабушка?
– Понимаешь, Шачидеви, однажды приходит время, когда человек начинает взрослеть.
– А разве взрослеть так плохо? – спросила я.
– Каждый возраст приносит свои радости и огорчения. Теперь у Шивани будет семья и муж, о котором она станет заботиться.
– И она уже не сможет, как прежде, резвиться и смеяться?
Бабушка кивнула:
– Поэтому Шивани и грустит.
Я нахмурилась.
– Тогда я никогда не выйду замуж.
Бабушка улыбнулась и шутливо погрозила мне пальцем:
– Ай-яй-яй, не зарекайся,
