style="font-size:15px;"> Однако растопить холодное женское сердце с кавалерийского наскока не получилось.
– Сулейман? – продолжила администраторша, прищуриваясь, словно целясь из «маузера». И на мгновение показалось, что в тишине холла ненавязчиво щёлкнул снятый предохранитель.
– Сулейман.
– Вы?
– Я, – с достоинством кивнул невысокий. Он уже понял, что от улыбок толку не будет, и решил сменить манеру поведения. – Сулейман Израилович Кумарский-Небалуев. А в чём проблема?
– Русский?
– Нет, чёрт возьми, азер… – мужчина даже чихнул от негодования, – азербайджанец!
– А почему у вас паспорт наш? – осведомилась женщина, услышавшая только последнее слово и не имевшая, по всей видимости, представления о том, что такое ирония.
И тем повергла Израиловича в кратковременный ступор.
– Откуда у вас наш паспорт?
– Потому что я русский, голубушка, – пришёл в себя Сулейман. – Неужели по фамилии не понятно?
– По какой из них?
– По обеим.
– А если непонятно?
– Тогда перечитайте.
– Зачем вы меня путаете?
– А вы что, полиция?
– Нет, но могу вызвать.
– Так вызывайте, и покончим с этим! – трагическим тоном предложил носатый и встал в позу. – Пусть! Пусть вся страна с негодованием узнает о тех невыносимых страданиях…
– Я думал, вы уже в номере, – уныло сообщил подошедший к стойке молодой человек, тоже в костюме, но не таком шикарном, как на Сулеймане Израиловиче. – Думал, вы принимаете душ…
– Из меня эту самую душу вынимают! – трагически сообщил Кумарский-Небалуев, прикладывая руку ко лбу. – Меня мучают…
– Понятно. – Молодой человек повернулся к администраторше и сделался унылее прежнего. – Ну-с, любезная Августина Ксенофонтовна, чем вам не угодил наш гость?
Молодого человека, судя по всему, в гостинице хорошо знали. Услышав вопрос, неприступная прежде администраторша перегнулась через стойку и негромко, но веско поведала:
– Подозрительный у него паспорт, товарищ Пихоцкий, имя-фамилия вызывают естественные подозрения. Надо бы проверить.
Интонации выдавали в женщине опытного осведомителя различных органов и комиссий, возможно, даже потомственного, однако унылый молодой человек ухитрился развеять её неприступность всего четырьмя словами:
– Личный гость господина Чикильдеева.
После чего развёл руками, показывая, что и рад бы выслушать соображения столь опытного администратора во всех подробностях, да смысла не видит, и повернулся к скучающему носатому:
– Приношу извинения, Сулейман Израилович. Честное слово: не ожидал.
– Зато здесь, наверное, безопасно, – сменил гнев на милость Кумарский-Небалуев. – Мышь не проскочит.
– Мышей
