очень много хорошего было у нас с ним в прошлом, и это хорошее со временем всё более и более всплывало в памяти, отодвигая в небытие впечатления от того последнего разговора, как какое-то наваждение. Я позвонил. «Эдик, это ты что ли? – сразу узнал он меня. – Чего это ты обо мне вспомнил?» Во как обиделся. А я сказал, что хотел поздравить его с прошедшим его днём рождения, а ещё попросить у него прощения за последний разговор, так как получилось, что я его вроде как осудил. Саня сказал, что он был виноват больше. Тогда я предложил считать наваждением и миражом наш перерыв в общении. Он рассмеялся. Мы многое вспомнили. Всё-таки 11 лет друг друга знаем. К нашей великой радости, за это время Саня повстречал свою любимую, Юлю, женился и повенчался на ней (25 июля женился, 2003 года, в день рождения Юли – она его старше ровно на два дня!), у них родился сынок, Вячеслав, 10 марта 2004 года, в день смерти моей бабули… Сынок как раз должен был ложиться спать, много мы с ним не разговаривали. Но он вспоминал мои стихи, которые когда-то я давал ему слушать на своих кассетах со стихами и музыкой. Видимо, Саня действительно глубоко принял меня в своё сердце, он ещё тогда многое мне цитировал наизусть из моих творений, посмеиваясь надо мной, но и с большим теплом… Я предложил ему выслать свои стихи с 1995 года. Он дал мне адрес своей электронной почты, номер мобильного телефона. Сказал, что прочитал всё то, что когда-то я давал ему (части 5—9 моей «книги»), и что хорошенько покритиковал меня на полях. «Ну так я должен посмотреть всё это!» – сказал я.
И только в один момент я почувствовал его прежнее недовольство и колючесть (он никогда не желал слушать моих даже самых благонамеренных поучений). Сначала он сам сказал, объясняя причину нашей размолвки: «Просто враг хитёр, лукав и силён». И почти в один голос мы продолжили: «А человек слаб». Но когда я попытался сказать, что это произошло для того, чтобы мы глубже познали себя, то есть свою немощь, и через это стали ближе ко Господу, он только хмыкнул. И потом, когда прощались, и я сказал: «Обнимаю тебя, дорогой», – опять холодок пробежал через телефонную трубку – ему не понравился мой тон и мои слова… А я вряд ли смогу по-прежнему видеть в нём своего «учителя», я бы хотел видеть его своим другом. Да и время, проведённое порознь, наложило свой отпечаток, хотя я почувствовал, что он не забывал обо мне. Как и я о нём – как я мог о нём забыть? Эх, Саня-Саня… Дорогой Саня… Благослови Господи нас пройти вместе в этой жизни, до самого конца, уже семьями, если есть на то Твоя святая воля…
«А почему ты сам первый не позвонил?» – спросил я его. «Да я подумал, что как-то развело нас», – ответил он. То есть он подумал, что если Господь попустил открыться его слабости, значит, и нет Его благословения на наше общение. Но это могло значить лишь то, что нет благословения на его учительство, как и на моё учительство в отношении братьев Ржевских, а на дружбу, на взаимную поддержку – неужели Господь не благословит?…
