группа призывников, все под два метра ростом, с деформированными головами, с будто срезанным затылком, в рваных цветных чалмах. В их облике меня что-то первоначально неприятно поразило, и только уже в вертолете я обнаружил причину: у каждого шеи были невероятно раздуты. Отсутствие йода в воде горной местности частенько являлось причиной нарушений работы щитовидной железы и это оказывало негативное влияние на формирование скелета и черепа. Высоченный рост и свирепость облика вкупе с этими раздутыми шеями заставило меня слегка напрячься и покрепче сжать в руках автомат. Я постарался придать себе воинственный и суровый вид. Когда вертолет начал разбег, подпрыгивая на неровностях почвы, весь трясясь под аккомпанемент ревущего на полных оборотах двигателя, призывники вдруг упали на пол, заплакали и запричитали, громко взывая к Аллаху. Вертолет взмыл в воздух, накренившись, потом как-то нехотя выровнялся и стал постепенно набирать высоту. Я ободряюще улыбнулся и, стараясь перекричать гул двигателя, сказал, что все хорошо, долетим благополучно. И на моих глазах произошло волшебное преображение лиц: вместо свирепых дивов и ракшасов из восточных сказок на меня, утирая слезы, смотрели, улыбаясь во весь рот, юные, несмотря на свой рост и свирепый вид, совсем еще мальчишки, никогда не видевшие ни вертолета, ни города. Один из них стал прихлопывать в ладоши, и они все вместе дружно подхватили какую-то песню, слов которой было не разобрать из-за гула двигателя. Старик порылся в своей холщовой сумке и с приветливой улыбкой протянул мне связку нанизанных на нитку чищенных грецких орехов. Жест был настолько искренним, что отказываться было неудобно.
Это был самый обычный рядовой полет. Я таких делал по два раза на дню. Вечером я рассказал советнику, что, мол, встретил человека, говорящего на русском языке. Про старика я предусмотрительно промолчал, помня инструкцию – мне запрещено было брать на борт посторонних. Он на меня как-то испытующе взглянул и сказал, чтобы я никому о нем не рассказывал и о старике тоже. Видно, комендант аэропорта рассказал ему о старике. Советник был умный, бывалый. Он сносно говорил на таджикском языке, и я от него узнал много разных словечек, которых на занятиях нам не преподавали. Он не стал больше распространяться, а я не стал настаивать на расспросах: время военное, всякое бывает.
Мне и в голову не приходило, что это была встреча с учителем: такой шанс выпадает один на миллион. Но тогда я об этом еще не знал.
Прошло несколько месяцев. В феврале с группой наших советников-артиллеристов я отправился в провинцию Бадахшан, где проводилась первая в новом году армейская операция с участием советских и афганских военных подразделений, как говориться: понюхать пороха. Со знакомыми вертолетчиками я добрался до Тахара, где меня ждали советники, и оттуда, пересев на старенький БТР, по дороге Смерти (Рохе-Марго, этимология названия не совсем очевидна, хотя сама по себе дорога опасна, идет через ущелья и узкие
