поскакали к своим столам.
С шумом и грохотом усаживались, падали они на свои места, а с грозным видом на лице Ерохина громко отсчитывала:
– Три… четыре!
– Садимся! – подтолкнула Славка Сашеньку, помогла ей сесть на скамейку. – Версия у нас всего лишь одна! Мы защищались! Мы все делали правильно и ни в чем не виноваты!
Уткнувшись в тарелки, девчонки принялись старательно стучать ложками, наверстывать упущенное время.
– Саша! – произнесла Даша, отставляя пустую тарелку. – Нельзя же быть по всей жизни полной размазней! Тебя, Сашенька, бьют, а ты сидишь и размазываешь сопли по лицу! Встань, врежь сама ей по сопатке, чтобы она юшкой своей умылась! Вцепись ей в волосы обеими руками! Выдерни клок!
– Я боюсь! Я не умею драться! – всхлипнула Саша.
– Ничего! – хмыкнула Вика. – Мы тебя драться научим!
– И полгода не пройдет! – хохотнула Ника.
Через пять минут в столовую зашла майор Штерн, она встала за спиной сестренки, быстро выслушала их версию.
– Все так и было? – кинула Леся быстрый взгляд на Кристину.
– Так точно, Леся Павловна! – подтвердила Костенко.
Кивнув головой, майор Штерн подошла к соседнему столику, за которым сидели и две коротко стриженные девицы, внимательно выслушали и их расширенную версию, молча развернулась, пошла к выходу, где уже стоял и поджидал ее Шпак.
– Я своей Славке верю! Она мне никогда не врала! Да и твоя Кристина твердит о том же! – доложила комбат.
– Я и не сомневаюсь, Леся! – усмехнулся Макс.
Нахмурившись, Штерн дотронулась до его руки и сказала:
– Ты должен этих забияк немедленно отчислить! Они затаят обиду и начнут исподтишка гадить нашим девчонкам! Лучше будет, если мы затушим конфликт в самом зародыше!
– Я не могу и не хочу отчислять этих девочек! – глянул еще раз в свой блокнот и поморщился Шпак.
– Почему? – сощурилась непонимающе майор, в упор глядя на Макса. – Что тебе мешает выгнать их к чертям собачьим?
– Они обе приехали к нам из детдома, – пояснил Макс. – Их можно понять. Оправдывать их нельзя, но понять их можно. Я сам переговорю с ними, и все будет хорошо…
Шпак приказал Алену Науменко и Алину Исмагилову привести в штаб, завел их в офицерскую столовую, усадил за один из столиков, поставил перед ними банку сгущенки.
Повернувшись к официантке, он попросил:
– Светлана Петровна, подайте нам, пожалуйста, три чая, хлеб и две, нет, четыре порции масла, запишите все это на мой счет.
Обе устроившие потасовку в столовой стриженые девчонки непонимающе моргали, старательно задерживали дыхание.
– Ешьте! – показал Максим на хлеб, открыл консервным ножом банку со сгущенкой. – Это вам передала Костенко. Зря вы наехали на девчонок
