региональные сети (Нью-Йорк – деловой центр как мирового масштаба, так и северо-восточного макрорегиона США), – так и Арктический «растянутый» регион формирует связи, дополнительные к классическим региональным, во всяком случае, в отношении Мурманского и Архангельского регионов.
Дальнейший анализ показывает еще одну систему взаимосвязей населенных пунктов, формирующихся в условиях Арктики, – и снова нетипичную. Речь идет о взаимодействии в системе «Север – Юг». Эта тема относится к числу наиболее разработанных в отечественной науке и практике в связи с изучением районов нового освоения. В прикладной сфере в конце советского периода сложилось представление об иерархии так называемых баз освоения от тыловых (за пределами Крайнего Севера) к форпостным31. Именно к системе иерархии баз освоения восходит ряд более поздних предложений по выделению опорных городов Арктики и Крайнего Севера32.
Интересно, что уже тогда базы освоения понимались парадоксально в постиндустриальном контексте – как «пространственно-временная концентрация освоенческих услуг»; это определение дано в конце 1970-х А. А. Сысоевым, представителем космачёвской школы исследований пионерного освоения территории33.
В определенных выше терминах разных типов систем межгородских экономических взаимодействий система баз освоения может быть интерпретирована как еще один «растянутый» регион, но на этот раз не сетевой, но узловой34: как правило, арктические города «завязаны» на определенную тыловую базу (как это называли в советское время). Существование таких «растянутых» регионов четко проявляется в сфере миграций. Здесь наблюдаются экстраординарные по силе миграционные потоки, необъяснимые с точки зрения обычных факторов миграции, между северными регионами страны и некоторыми южными35: между Мурманской, Архангельской областями и Санкт-Петербургом, между Республикой Коми и Кировской областью, между ЯНАО и югом Тюменской области, Курганской областью и некоторые другие. Мощные миграционные (как и экономические) связи на таких больших расстояниях невозможны, если бы не дополнительная подпитка, не дополнительные факторы близости. Изначально эти связи формировались во многом в условиях фронтира, то есть сверхприбылей, обусловленных быстрым вводом в эксплуатацию крупных объемов природных ресурсов и сопутствующим освоением Севморпути. Подобно «архипелагу» городов атомного проекта, в пространстве страны сформировалась система дальних связей между Севером и Югом, между тыловыми и форпостными базами, причем функционирование связей на дальних расстояниях не могло осуществляться без дополнительной подпитки ресурсами за счет фронтирных условий освоения ресурсов или дополнительного финансирования освоения Севера в силу стратегических аспектов
Пилясов А. Н. Развитие городов-центров – форпостных баз северного фронтира // Вестник Северо-Восточного научного центра Дальневосточного отделения Российской академии наук. – 2016. №1. С. 107—118.
Одна из наиболее проработанных систем, а также обзор предложений предшественников представлены в статье, подготовленной одним из ведущих коллективов исследователей социально-экономического развития Крайнего Севера и Арктики: Методика определения опорных поселений российской Арктики / В. В. Фаузер, А. В. Смирнов, Т. С. Лыткина, Г. Н. Фаузер // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. – 2019. Т. 12. №5. С. 25—43. DOI: 10.15838/esc.2019.5.65.2.
Сысоев А. А. Экономико-географические аспекты изучения баз освоения // Теория хозяйственного освоения территории / К. П. Космачёв (ред.). – Иркутск: Ин-т географии Сибири и Дальнего Востока Сибирского отделения АН СССР, 1979. С. 105.
Ранее Н. Ю. Замятиной предлагался термин «Большие регионы», относящийся к системе взаимосвязей между удаленными населенными пунктами типа «Север – Юг», четко проявляющихся через анализ миграционных потоков.
Zamyatina N., Goncharov R. «Agglomeration of flows»: case of migration ties between the Arctic and the Southern regions of Russia // Regional Science Policy And Practice. – 2021.
