слова…
– Прости.
– Забыл, что мы с тобой в детстве вытворяли? Отловим, бывало, студенточку…
Он деликатно меня выслушал и спросил:
– Еще хочешь выпить?
– Дай газету посвежее, – угрюмо приказал я ему.
Он исполнил. Через шесть секунд мне стало противно, я скомкал газету и влепил бумажный шар в сияющий стеллаж.
– Тошнит, – сообщил подскочившему в испуге бармену. – Сплошные пауки. Тебя лично, Иосиф, они не беспокоят?
Он пожал плечами.
– Пауки? Это не по моей части. Крысы в подвале меня беспокоят гораздо больше.
– А если серьезно?
– Если серьезно, – с готовностью сказал он, – то все это в принципе несерьезно. Потому что неизвестно главное – существует ли в природе такая организация, как «Миссия». Сплетни определенно существуют, одна другой глупее.
Я возмутился:
– Неужели и здесь не можешь без тумана?
– Я могу налить «жидкого воздуха». Или желаешь горячей? – Иосиф посмотрел в упор. Я тяжко вздохнул.
– Говорят, пауки заманивают человека в какие-то хитрые ловушки, связывают, а потом сосут из него жизненные силы, – подкинул я тему. – Потому их так и назвали. А сами они вроде бы живут вечно.
Он неожиданно хихикнул.
– Вот публика, – сказал неизвестно о ком. – Пяток болтунов напишет, остальные учат наизусть… Ладно, если серьезно, то изволь. Я, дружок, знаю наверняка только одно: пауки, если они действительно есть, это плохо. Хуже, чем демократические газеты. Даже хуже, чем «Бутса» и моя барменская стойка. С момента, когда Большой Мор кончился и оставшиеся в живых придурки добились наконец в нашей стране свободы и процветания, это второе по-настоящему страшное событие. И сосут они не кровь, не твои жалкие силенки, а мозг. Пообщаешься с ними разок – и все, стал кретином. А кретин – это уже самое дно, естественно.
– Откуда они могли взяться? – спросил я. Без всякого интереса. Бармен кивнул, соглашаясь с вопросом.
– Вон, изучай прессу, – он наступил туфлей на бумажный ком и сладострастно хрустнул. – Сам я полагаю, что это мутация. В нашей-то помойной яме… Ты читал в детстве фантастику или только студенток со мной мял?
Я перестал его слушать. Мне уже давно было тоскливо. О деле разговор не получился, и сейчас мы, очевидно, приступим к подсчету семи чудес света. Осторожная сволочь! Трачу с ним время. Хотя, все равно делать нечего… Я предположил:
– Если они мутанты, то должны быть уродами, да? Монстрами? Но тогда бы их всех быстренько повыловили.
Друг детства обрадовался. Давно ему не попадался такой благодарный, такой восхитительно девственный в смысле начального образования слушатель. Он сказал монолог. Было длинно, я почувствовал, что вот-вот засну или вот-вот взорвусь, и тогда я оттолкнулся руками от стойки, побрел прочь, усмиряя раздражение, уговаривая себя не ломать стулья, а он продолжал бубнить мне вслед:
– …Уродство
