начать, когда Люков внезапно не выдерживает и говорит сам:
– Довольно, Воробышек, хватит бичевать себя. Случилось так, как случилось. Мы все успели до тебя, если тебе интересно.
Я поднимаю взгляд и встречаюсь с темными глазами Ильи – карими и колючими. Мои щеки тут же опаляет жаром: от его откровенности и от того, насколько я для него прозрачна. Он смотрит на меня как всегда – хмуро и холодно, видно, по-другому просто не умеет, и я в который раз смущаюсь под этим взглядом.
– Все равно неудобно получилось. Ты уж извини, Илья, – отвечаю, оглянувшись на звук скрипнувшей двери в кухню и выползающего в узкий проем кота. Сытно мяукнувшего при виде хозяина. Говорю, чувствуя неловкость. – Я, пожалуй, пойду. Скоро рассветет, да и пора мне, – поворачиваюсь в сторону прихожей, решив оставить парня одного – время подходит к семи, нежданной гостье пора бы уже и честь знать! – но он останавливает меня вопросом, лениво прозвучавшим в спину:
– Ты уже позавтракала, Воробышек? Вкусно пахнет.
– Нет, я… – собираюсь сказать, что если сейчас уйду, то вполне успею забежать перед первой лентой в общежитие и позавтракать с Танькой, но вдруг, уловив в лице парня едва наметившуюся кривую усмешку, хмурюсь. Спрашиваю осторожно и с подозрением:
– А что? Только не намекай, Люков, что хочешь кофе. Кофе вреден для здоровья, знаешь ли, особенно в больших количествах.
– Кофе? И не думал даже, – он разворачивается и невозмутимо проходит мимо меня в душ. – Давай чай, Воробышек, – повелительно бросает через плечо, захлопывая дверь ванной комнаты перед самым носом увязавшегося за ним кота. Повышает голос так, чтобы я услышала его из-за двери. – Сделай, и будет тебе к университету личное такси, а к зачетной неделе – счастье!
– Счастье?! – я стою и оторопело моргаю вслед наглецу Люкову. Растерянно оглядываюсь на дверь, не зная, что и думать. Похоже, парень решил не стесняться на мой счет, и, раз уж я под рукой, использовать по «договоренности» по полной программе.
Что ж, сама виновата, винить в том некого.
Он прав. Со следующего понедельника начнется зачетная неделя – время сдачи долгов и обивания в поклонах порогов кабинетов, и без помощи Ильи мне не справиться. Одних чертежей за мной висит семь штук! И с мыслью, что я использую его не меньше, а может, и гораздо больше, покорно бреду на кухню и ставлю на плиту чайник. Готовлю кружки и разливаю в них кипяток.
Оладьи вышли отменные – пышные, теплые и хрустящие, рагу – вкусным и ароматным, мне не стыдно за свою стряпню. Люков не жаден, и я с удовольствием угощаюсь за его счет. Хрущу четвертым деруном, запущенным в сметану, попивая дорогой чай и изредка поглядывая на молчаливо завтракающего Илью, когда мой телефон внезапно содрогается в виброрежиме.
– Да, Тань, – негромко отзываюсь я, поднеся аппарат к уху. – Привет.
– Привет, Женька! – восклицает Крюкова, как всегда, наплевав, что на дворе стоит
