всё ещё уютно потрескивали, трое мужчин спали. Их лица сейчас были расслаблены и спокойны. Лайя тоже успокоилась и почувствовала умиротворение. Она напоминала себе, что это чужаки и им нельзя доверять, что опасность кроется везде. Но… Но было так тихо, сыто и хорошо, что все страхи ушли дожидаться рассвета.
Девушка достала свой альбом и карандаш. Эльф спал на боку, лицом к ней, щека со шрамом была скрыта подушкой. Его рука, покрытая серебристыми узорами, слегка свисала с кровати. Торс был обнажен, одеяло он, видимо, скинул. Волосы в беспорядке раскиданы по подушке. При свете огня он казался ей каким-то мифическим созданием из легенд, которые она читала в детстве. Она и сама не заметила, как рука стала водить в альбоме линию за линией. Медальон на его шее Лайя не захотела рисовать. Это ведь её рисунок, поэтому ему не место там. Несколько часов пролетели как одно мгновение. Она оценивающе посмотрела на свое творение, эльф получился именно таким, как и хотела: таинственным, существом из другой вселенной, притягательным.
Она какое-то время сидела, любуясь полученным изображением. Рисование – это тот дар, за который она каждый раз благодарила небо и Создателя, лучшее, как она считала, что есть в ней. Разбудить что ли Чона, а самой лечь спать? Лайя уже собралась окликнуть его, но не смогла вымолвить ни слова. Чон спал на боку, выставив вперёд руку, на ней и покоилась голова Тэмина, повернутая в сторону друга, а вторая рука воина во сне обнимала за талию юношу. Если бы её спросили, как выглядит абсолютное доверие и существует ли оно в этом безумном и жестоком мире, то она бы описала именно этот момент. Сможет ли она встретить человека, с которым было бы также естественно и спокойно, надежно? Зависть – плохое чувство, но Лайя ничего не могла с собой поделать. Мечтая унести это с собой, Лайя надеялась, что азуры ещё какое-то время поспят, и она успеет дорисовать.
Второй рисунок закончила почти к рассвету. Спрятав альбом в сумку, она легонько тронула Чонсока за плечо. Проснулись сразу оба азура. Чон успокаивающе кивнул другу, сел, всё ещё сонно, протирая глаза. Тэ передислоцировался, теперь голова его лежала на ногах у Чона, а Лайя, растянувшись на полу, мгновенно провалилась в сон.
Когда она проснулась, дом опустел, только эльф продолжал мирно спать. Надо переставать его поить снотворными травами, пора уже начинать ему есть, а то ещё умрет от истощения.
Лайя вышла во двор. День был солнечный. Она сладко потянулась, разминая затекшее тело. Настроение было замечательное. Она опять спала крепко и без сновидений, чувствовала, что внутренний резерв её снова потихоньку восполнялся.
Азуров нигде не было видно. Быстро оббежала вокруг дома, желая убедиться. Одна. Расплела косу, встряхнула головой, позволяя волосам свободно спадать по спине и плечам. Скинула обувь: такое наслаждение ощущать голыми ступнями траву, землю. Чувствовать её силу. Счастливо улыбнулась, запрокинула голову назад, подставляя лицо солнцу, вскинула руки в небо, закружилась. Хотелось вобрать себя весь свет, все солнце. Лайя все кружилась и кружилась, ощущая,
