Если ты не уберешься отсюда, и не уберешься быстро – тебя поджарит.
Теперь далекий вой сирены стал ближе. Снаружи что-то громыхнуло, и в следующее мгновение его окатило водой. К этому времени пламя уже проедало себе путь вдоль стены по обе стороны от двери. Они прыгнули к обломкам на полу, нашли там что-то горючее и подожгли. Он начал задыхаться от дыма и пара, когда вода зашипела и закипела на каменной кладке.
– Они потушат пожар, все в порядке, – подумал он. – В конце концов, они возьмут все под контроль. Но если я не поджарюсь на огне, меня сварят в их противопожарной воде, так какая разница?
Он снова попробовал взобраться на стол, но не смог подпрыгнуть достаточно высоко. Он стоял там, тяжело дыша от усилий набрать в легкие достаточно кислорода. Языки пламени игриво плясали вокруг него. Тот факт, что в комнате было так много всего, что могло сгореть, удивил его.
Он снова прыгнул. У него едва хватало сил, чтобы очистить пол ногами. Его левая лодыжка онемела, и когда он спустился, то понял, что больше не сможет прыгать.
Вот и все.
В его глазах внезапно появился лукавый блеск.
– У тебя истерика, – подумал он и был прав.
Но это не имело значения. Он встал на четвереньки, потом лег на живот.
– Прохладнее у пола, – сказал он себе, все еще хитро улыбаясь. – Ты перехитришь огонь, старина. Ты хитрый дьявол.
Прижавшись к полу, он мог дышать. Но было жарко, и пламя окружало его, казалось, выжидающе, как будто оно прожгло всю тюрьму только для того, чтобы добраться до него.
Язык пламени осторожно лизнул его руку. Он смахнул его, как вы смахиваете насекомое. Он вернулся, игриво. Казалось, это было почти не больно, но он все равно закричал.
Когда пожар был, наконец, взят под контроль, они нашли его. Его кожа была красной и покрытой волдырями там, где она не была черной и хрустящей. Его тюремная форма была полностью уничтожена пламенем, как и все волосы на теле. Каким-то чудом он все еще был жив. Сердцебиение было медленное, нерегулярное, и они не ожидали, что оно продлится долго, но послушно отвезли его на станцию скорой помощи.
Там ему повезло.
Среди врачей, дежуривших для лечения тысяч жертв землетрясения в Джанкшен-Сити, был арктурианин по имени Котис. Котис, в отличие от кедаки, высоко ценил человеческую жизнь. Ибо Котис не верил в реинкарнацию, поскольку Котис не был кедаки. Другие врачи посмотрели на обгоревшее тело, которое когда-то было человеком, и покачали головами, а один из них сказал:
– Это безнадежно, мой друг, – похлопав Котиса по спине и подмигнув остальным.
Но Котис, пожав плечами, ответил:
– Этот человек все еще жив, и если он жив, то моя работа – сохранить ему жизнь. Врач из Кедаки указал, что в другом месте нужно вправлять кости, лечить шоковые состояния и зашивать рваные раны, но Котис и слышать об этом не хотел.
Этот случай заинтриговал его. Этот человек должен был быть мертв, но все еще был жив. Кроме того, он был кедаки, не
