Он сломя голову летел, окрыленный приглашением девушки, из своей Марьиной рощи в другой город, в надежде побыть с ней один, познакомиться по-настоящему, а тут друзья. Зачем? Почему она не сказала, что будет так? Но не убегать же обратно, поэтому Дима пошагал в сторону знакомых. Чем ближе он подходил, тем отчетливее слышал разговор, точнее, спор. Ольга что-то рьяно доказывала, иногда переходя на крик, Килограмму, а тот, издевательски улыбаясь, подначивал ее и высказывал свои противоположные ее мнению аргументы.
Захар сидел молча и что-то ковырял небольшим ножом в земле, явно не участвуя в дискуссии, и вообще мыслями был где-то далеко от всего происходящего. Рядом с ребятами стояла двухлитровая наполовину пустая пластиковая бутылка с темной жидкостью внутри.
– ООО! Привет! Димка! – девушка вскочила на ноги, подбежала к нему и обняла. – Вот ты наверняка будешь на моей стороне! Давай докажем этому упырю, что настоящая рок-звезда должна умереть молодым!
– Здарова, Димон, а ты чего это приехал? – спросил Килограмм, протягивая приветственно руку, но то и дело удивлённо посматривая то на Олю, то на друга.
– Это я его позвала! – не дав вставить ни слова Диме, почти крикнула Ольга. – Давай, выпей с нами, сейчас я поведаю тебе суть нашего спора.
Дмитрий сел на молодую травку, взял бутыль, в ней оказался коньяк, уже разбавленный колой, отхлебнул, поморщился и принялся слушать.
– Так вот, я утверждаю, что настоящие рок-звезды умирают быстро и живут словно искра. У таких вот звезд, как Кобейн, Вишес, Моррисон, настоящая музыка. Гениальная! А эти, которых Антоха слушает, сверкнут разок, а потом живут за счет старых побед, и все их заслуги забываются, а иногда даже они противными становятся.
– Оля, а ты конкретно о ком? Я просто не очень знаю, что Кило слушает, – спросил Дима.
– Ну всякие Дип-перплы там или наш вот Шевчук с Гребенщиковым. Уже все в морщинах, а все поют то, что еще в СССР пели, ничего нового и зажигающего душу больше не придумали.
Оля была явно на взводе и очень надеялась на поддержку Димы.
– Но, Оль, если бы тот же Кобейн не погиб, может, он сейчас тоже был бы с морщинами и почивал на лаврах старых своих альбомов.
– Во! Я это и говорил! – засмеялся Килограмм.
– Бля! У тебя что, такое же мнение, как у этого? – щеки Ольги покраснели от злости, на лице была гримаса ярости и бессилия одновременно. – Кобейн бы никогда не стал почивать на лаврах! У него хватило бы смелости убить себя! Потому что лучше смерть, чем старость и беспомощность!
Девушка вскочила на ноги, пнула что есть мочи небольшую земляную кочку и отвернулась спиной к парням. Диме хотелось бежать прочь с пруда, он не понимал, что вообще происходит и почему такая реакция на его, казалось бы, логический довод.
– Захар! – крикнула Оля. – Дай мне нож!
Не дождавшись ответа, девушка нагнулась, схватила рукоятку и вытащила лезвие из земли, быстрым шагом пошла в направлении парка.
– Захар,
