в могучей политике власти нашей Советской. Не хотите, чтобы разбирались они в указаниях нашего Великого вождя – товарища Сталина. Вот и получается, что живёте вы контрреволюционной бескультурной жизнью, варитесь с незапамятных времён в собственном соку, саботируете вы политику Советской народной власти».
В этот момент нервы колхозного председателя окончательно сдали. Лицо покрылось багровыми пятнами, и он довольно жёстким голосом пробасил:
«Не собираемся мы сабонтировать никакую политику. Просто люди у нас день и ночь в поте лица своего трудятся. Так они с детства привыкли. Так воспитали их родители. А совсем старенькие, которые у нас всегда в почёте и которые уже не в силах на земле трудиться, те внучат своих воспитывают, к труду их нелёгкому постепенно приучают. Да и поздно уже многим учиться».
Здесь уполномоченный секретарь окончательно потерял контроль над своими эмоциями. Он просто устал сдерживать себя, считая, что перед ним сидят типичные контрреволюционеры, которые только притворяются «невинными овечками». Поэтому с ними нечего валандаться, а наказать их необходимо по всей строгости революционного закона. Он начал очень сурово говорить и, иногда его речь переходила в самый настоящий разъярённый крик:
«Учиться никогда не поздно! К всеобщей учёбе на благо коммунизма призывает всех сознательных советских людей Великий Сталин! Даже в старческом возрасте и в городах и в деревнях многие учатся. Поэтому не желаю слушать ваши вражеские отговорки. Но это, как говорится, ещё присказка, а сказка будет впереди. Сколько у вас людей за последние десять лет подались в город, чтобы рабочими стать? Хотя на этот вопрос я и сам ответить легко могу. Ни одного человека! Даже те немногие юноши, которых в армию призывали, всегда обратно возвращались, в свою родную деревню».
«А что ж здесь плохого, хлеборобом быть? Землю родную пахать?»– с некоторым испугом попытался возразить председатель.
«Да, плохого здесь, на первый взгляд, вроде ничего не вижу. Но только не забывай, гражданин председатель (слишком официальное слово «гражданин» больно и обидно резануло уши колхозных руководителей), что у нас в стране диктатура пролетариата, как самого передового класса в мире!»
Фразу эту районный партийный руководитель выкрикнул как лозунг, как абсолютную истину, возразить которой никто, под угрозой ареста, не имел ни малейшего права. Но председатель, который тоже кое в чём разбирался и даже однажды, в районной библиотеке партийные книжки просматривал, на эту фразу-клише отреагировал моментально: «Да, диктатура пролетариата и беднейшего крестьянства».
Такого «знания» от старовера секретарь райкома явно не ожидал. Но он быстро подобрал подходящий ответ:
«Вот именно беднейшего, – произнёс он довольно зло, – только вот прошлись мы тут со своими товарищами по деревне, и такое впечатление у нас создалось, что у вас тут не только беднейшего крестьянства, но и середняков
