выход. Буквально несколько минут прошло с тех пор, как она видела Фрэнка, склонившегося над трупом. За это короткое время он преобразился до неузнаваемости. Там, где раньше виднелись сморщенные хрящи, теперь показались не до конца созревшие мускулы; заново прорисовалась карта артерий и вен; они пульсировали от украденной жизни. На голом шаре головы даже пробился клок волос, пусть и несколько преждевременно из-за отсутствия кожи.
Все это совершенно не украсило Фрэнка. Скорее, сделало его еще отвратительнее. Раньше в нем едва ли можно было разглядеть хоть что-то узнаваемое, теперь же повсюду бросались в глаза обрывки человечности, лишь сильнее оттеняя катастрофическую природу его увечий.
А потом стало еще хуже. Он заговорил, и голос его совершенно точно принадлежал Фрэнку. Все прерывистые слоги исчезли.
– Я чувствую боль.
Глаза с наполовину отросшими веками, без бровей, следили за каждым ее движением. Джулия попыталась скрыть тошноту, подступающую к горлу, но понимала, что получилось довольно плохо.
– У меня снова работают нервы, – рассказал он ей, – им больно.
– И как я могу тебе помочь?
– Не знаю… может, забинтовать?
– Забинтовать?
– Да, помоги мне сделать перевязку.
– Ну, если ты так хочешь.
– Но мне нужно больше, Джулия. Мне нужно еще одно тело.
– Еще одно? – спросила она. Когда же все это кончится?
– А что терять-то? – ответил он, сделав шаг ей навстречу. От неожиданной близости она сильно встревожилась. Увидев страх на ее лице, Фрэнк остановился.
– Скоро я снова стану целым… – пообещал он, – и когда это произойдет…
– Мне лучше прибраться, – Джулия не могла смотреть на него.
– И когда это произойдет, милая Джулия…
– Скоро вернется Рори.
– Рори! – Фрэнк чуть ли не сплюнул. – Мой дражайший братец! Боже, да как ты могла выйти замуж за такого олуха?
Она вдруг почувствовала, как ее скрутила злость:
– Я любила его, – но, секунду поразмыслив, Джулия поправила себя: – Я думала, что любила его.
Фрэнк засмеялся, и от хохота его ужасное состояние стало еще очевиднее.
– Да как ты могла в это поверить? Он же слизняк. И всегда таким был. Никакой тяги к приключениям.
– В отличие от тебя.
– В отличие от меня.
Джулия посмотрела на пол; между ними лежала рука мертвеца. На секунду Джулию захлестнула волна отвращения к себе. Все, что она сделала, все, о чем мечтала последние несколько дней, вернулось в тот же миг: череда искушений, закончившихся гибелью, – и все ради вот этой смерти, которая, как она истово надеялась, закончится искушением. Джулия подумала, что, как и Фрэнк, проклята; какая бы отвратительная цель не зарождалась в его разуме, через минуту увещеванием или трепетом она проникала и в нее.
Что
