школьной премудростью, то национальными легендами, бытовавшими у певцов и жонглеров островной и материковой Бретани; но не другими бретонскими или валлийскими книгами, коих, возможно, еще и на свете не было. Но особенно часто Гальфрид прибегает к латинским сказаниям, черпая оттуда краски, наносимые на первоначальную основу. Путешествие Брута и появление сирен взяты из Энеиды. Жрица Дианы, задержавшая Брута, чтобы предсказать ему судьбу, списана с одной главы Солина[36]. История Утер-Пендрагона и Игрейны – плагиат из мифа об Амфитрионе. Король Бладуд со своими восковыми крыльями – это Дедал из Метаморфоз. Битва Артура с великаном с горы Святого Михаила – имитация битвы Геркулеса с Каком. Вряд ли кому придет в голову, что все эти прекрасные эпизоды, оставленные Неннием без внимания, могли оказаться в книге, написанной на нижнебретонском наречии задолго до двенадцатого века. Но нетрудно принять, что человек искусный, каковым и был на деле Гальфрид Монмутский, мог прибегнуть к Вергилию, к Овидию, чтобы расцветить узорами простую основу Ненния, и всегда легко удастся распознать долю каждого из них. Так сверкающие краски витража не мешают проследить свинцовые швы, которые его оправляют и удерживают. Однако я не хочу сказать, что Гальфрид Монмутский обязан всем, что он прибавил к Неннию, одним только латинским поэтам: он взял из местных преданий то, что написал о друидических камнях Стоунхенджа, перевезенных с ирландских гор на равнину Солсбери; из бретонских лэ почерпнуты еще трогательная история короля Лира, последняя битва Артура, его смертельное ранение и отплытие на остров Авалон.
Вот последнее доказательство тесных уз, связывающих хроники Ненния и Гальфрида. Первая останавливается на перечислении двенадцати битв Артура[37]. С этого места Гальфрид, предвидя нужду в другом провожатом, извещает нас, что он дополнит найденное им в бретонской книге услышанным из собственных уст архидьякона Оксфордского. Мог ли он яснее признаться в том, что лишился посоха, на который до сих пор опирался? Ведь, повторив народные легенды во всем, что касалось Артура, он лишь бегло упоминает о событиях, связанных с историей англо-саксонского завоевания. Он принимает как есть известные рассказы, не прибегая вновь к своим школярским воспоминаниям, чтобы исказить их. Это был единственный способ придать им некую совместимость с легендами, собранными прежде. В самом деле, возникало искушение отчасти поверить этим легендам при виде того, как близок их собиратель к рассказам всех прочих историков, говоря о временах более знакомых.
Но здесь я предвижу возражение даже со стороны тех, кто, подобно мне, всей душою расположен видеть в труде Ненния первоисточник Historia Britonum. Почему бы нам не признать без колебаний, что эта хроника Ненния была написана по-бретонски и в таком виде привезена с материка в Англию?
Я отвечу, что Ненниева латынь скорее выдает не перевод двенадцатого века, а подлинник девятого, и что вряд ли ее можно приписать
Гай Юлий Солин – римский писатель III века н. э., автор трактата по географии «Собрание достопамятных сведений». (Прим. перев.).
Все, что следует за этим местом в рукописи хроники Ненния, уже к делу не относится. Это добавления, которые переписчики даже старались хорошенько отделить от предыдущего; такие как житие Св. Патрика, рассказ о миссии Августина, и т. д., и т. п. Я рад был увидеть, что мое мнение об истинной датировке хроники Ненния разделяют гг. Пэрри и Дж. Шарп. «Есть веские основания полагать, что все, содержащееся в Historia Britonum после перечисления подвигов Артура, – это последующая вставка». (Monumenta historica Britannica, т. I, предисловие, стр. 64). (Прим. П. Париса).
