очень любил свой мир, берег его и заботился о нем. В этом мире вдоволь хватало тепла, хоть и не было солнца, в этом мире было вдоволь истинного знания – и не истинного тоже. Здесь и правда не было ни мора, ни глада, ни плача, и лев ложился с ягненком, и малое дитя вело их.
Я вошел в мир – и только сейчас понял, что не знаю его нравов и обычаев. На всякий случай я низко поклонился и сказал:
– Мир вам.
А Ши не ответил мне. Кажется, я сказал что-то совершенно неуместное здесь и сделал что-то еще более неуместное. Но я даже не знал, как попросить прощения.
– Этот мир и так наш с самого своего сотворения, – отозвался А Ши, – пойдем, милый сердцу друг, я покажу тебе, как прекрасен может быть мир, сотворённый по всем правилам.
Я кивнул. Раньше мне никогда не выпадала такая удача – чтобы хозяин сам рассказал мне про свой мир, да не какой-то там мир бесконечно далекий, бесконечно не похожий на нас, а схожий с нашим, такой, каким мог бы быть наш мир, если бы на него хватило материалов, и всего-всего-всего. Мне стало неловко за свой мир, такой убогий по сравнению с этим великолепием…
– Вот что бывает, когда создатель всерьез берется за мир, – сказал я.
– Здесь дело не только в создателе, – возразил мне А Ши, – мы и сами немало сделали, чтобы наш мир был таким.
– Неужели? – спросил я.
– Первый раз я видел мир, над которым трудились не только творцы, но и сами его обитатели. Я разглядывал любовно подобранные истины, истории любви и дружбы, я шел по миру бесконечного созидания, по истории, бесконечно рвущейся ввысь, без провалов и падений.
– Создатель велел нам заботиться о мире, достраивать его, – сказал А Ши.
Я задумался. Первый раз за все это время я подумал, а что если и нам тоже нужно было самим позаботиться о сотворении своего мира, что если создатель дал нам только кальку, чистый илст, который нужно было разлиновать и расписать – а мы веками строили храмы и жгли жертвенные костры, просили у Творца мира и достатка…
– Мы тоже должны были достраивать свой мир, – полусказал-полуспросил я.
– Разумеется, – если бы у А Ши была голова, он бы мне кивнул.
Я чувствовал, что мне становится все стыднее перед ним, и даже не столько перед ним, сколько перед самим собой и своим миром – который мы за миллионы лет так и не смогли довести до ума. Чтобы побороть смущение, я бережно взял в руки частицу абсолютной истины. Что-то насторожило меня в этой частице, и чем больше я на неё смотрел, тем больше настораживался, пока не спохватился, что…
Да.
Абсолютная истина идеально ложилась на мое сознание.
На мое.
Я стоял и думал, как истина другого мира может атк идеально лечь на мое сознание. Потом я машинально взял еще один кусочек истины, какое-то открытие, и понял, что они тоже прекрасно подходят к моему сознанию.
– Откуда это у вас? – спросил я как можно непринужденнее.
А Ши забормотал что-то про то, как они построили мир
