style="font-size:15px;"> Так прошел месяц. Наконец о частых визитах Владимира Лежечева в имение Иванцовых заговорили и соседи. И тоже гадали: на которой же из сестер он женится? Одно знали точно: свадьба будет непременно. Не такой человек Владимир Лежечев, чтобы тратить время попусту и понапрасну обнадеживать такое благородное семейство. Ездит он туда с определенной целью. А какая еще цель может быть у молодого холостого мужчины, как не женитьба? Ведь у Иванцовых аж пять незамужних дочерей! Но Лежечев по-прежнему со всеми сестрами был ровен, хотя намерений своих и не скрывал. Напротив, всячески подчеркивал, что он человек серьезный и холостой, в средствах не стесненный, поэтому мечтает о жене, которая бы его понимала и была помощницей в делах, о многочисленном потомстве, о крепком хозяйстве. Евдокия Павловна кивала и расцветала от этих слов, а Василий Игнатьевич рассчитывал, что зять простит ему долги. Как и многие в уезде, он задолжал отцу Владимира Лежечева изрядную сумму. Но теперь появилась надежда.
Казалось, что Лежечев присматривается к своей избраннице, имя которой объявлять не спешит. И отчего-то колеблется. Неужто из-за приданого? Но визиты его не прекращались и не становились реже. Значит, он на что-то решился. К концу лета Иванцовы ожидали предложения. И поскольку Мари подолгу беседовала с гостем, гуляя с ним в саду, все по-французски, в конце концов все указали на нее. Шурочка от досады кусала губы, а Жюли по ночам плакала. Все уже догадывались, что бедняжка влюбилась.
«Боже мой, какая несправедливость!» – думала Шурочка. Она уже приготовилась к тому, что Владимир Лежечев станет ее родственником, и видеться им придется часто. Но почему не Жюли? Так прошел июнь и первая неделя июля.
И вдруг… И вдруг случилось нечто такое, что визиты Владимира Лежечева в усадьбу к Иванцовым перестали занимать уездных барынь и барышень по той причине, что появился предмет, который завладел их вниманием целиком. По округе, словно ураган пронесся. Еще ни одно лето не было столь богато на события. И вдруг…
Глава 2
С самого утра настроение у Шурочки было чудесное, потому что папенька на радостях, что Лежечев зачастил в усадьбу, разрешил ей взять Воронка. Поджарый жеребец, иссиня-черный, как вороново крыло, был ее любимцем. У местных барышень было не принято скакать галопом по полям, да еще и без мужского сопровождения. Поэтому воспитанным девицам, Шурочкиным старшим сестрам, это и было категорически запрещено. Но репутацией младшей Евдокия Павловна нисколько не дорожила. Напротив, чем больше говорят о ее дурных манерах и необузданном нраве, тем проще и родителям оправдать дурное к ней отношение. Не удалась, мол, младшая дочка, и все тут. Евдокия Павловна была гораздо хитрее, чем Василий Игнатьевич, и материнским сердцем почувствовала в нелюбимой дочери соперницу своим любимицам, особенно Мари, потому и не противилась решению мужа дать Шурочке лошадь, в надежде, что до Владимира Лежечева дойдут слухи о ее недостойном поведении. Одно дело охота, когда деликатно, сидя бочком и не спеша, ехать на смирной лошадке, а то и просто стоять
