черный, – сказал он мне. – Тебя утром кто-нибудь кормил? Судя по контейнеру, это был Гэлл. Снова сырым мясом угостил?
Он смотрел на меня и продолжал курить, сигарета становилась все короче и короче, пока от нее почти ничего не осталось, и пока бычок не полетел в урну. Эдан встал и отправился на кухню и через минуту вернулся с салфеткой, в которую были завернуты куски жареного лосося.
– Вот, – сказал он, развернув ее у моего носа.
Я начал есть. Рыба была еще теплой, и из-за его рук и немного пахла табаком.
– Сегодня был тяжелый день, – услышал я в его мыслях.
Приближалась ночь, ночью заведение тоже работало, только знали об этом не все. Дамиана ушла домой, она была уверена в том, что и остальные должны были разойтись по домам, но работа остальных сотрудников только начиналась. И в основном это касалось бара, где на смену кофе и молочным коктейлям пришла очередь готовить что покрепче.
Зигмунд расставил белые чашки по полкам в ящике и начал протирать белой салфеткой бокалы и рюмки. На нем уже не было серой футболки, в которой он обычно работал. Она словно испарилась с его молодого тела, обнажив торс и руки. Тело у него было красивым, только теперь он был размером с куклу.
Зигмунд был хорошо сложен, сквозь молочную кожу проступал рельеф мышц, а за спиной показались зеленые крылья, которые мерцали. Их было четыре, они были невесомыми и просвечивались. Они показались, и это значило, что солнце скрылось за горизонтом. Теперь в небе сияла луна, и уши Зигмунда стали остроконечными.
– Надо прочистить уши, – сообщил он Матильде и Агнесс.
– Хорошо, – сказала Матильда и поспешила к крайним столикам.
Свет в кафе внезапно выключился, а потом включился, и кое-что изменилось в интерьере. Над каждым столиком вместо ламп теперь висели виселицы с головами. От их шей оставалось несколько позвонков, а кожа была мертвецки серой и сморщенной. У каждой головы был зашит рот, а растрепанные волосы торчали во все стороны. Глаз у них было не по два, а по пять и больше. Все они были разного размера и оттенка. Носы их словно ввалились внутрь, от них осталось только по два почти незаметных отверстия.
Матильда достала кисточку из кармана и принялась чистить их большие остроконечные уши. И Агнесс собиралась заняться тем же, она встала спиной к бару, и ее тело рассыпалось на сотню рыжих тараканов, которые принялись вычищать не только уши, но и каждый угол в кафе. Халат ее исчез, но через пару минут снова появился, когда тараканы закончили свою работу.
Сначала он просто лежал на полу, а потом зашевелился и поднялся в воздух. Казалось, что в него завернулся кто-то небольшого роста, а следом его фигура начала расти, пока из рукавов не показались пальцы Агнесс, и ее голова не вылезла из горловины.
– Я закончила, – сказала она тихим голосом, уставившись на Матильду.
– А я только ко второй голове приступила, – сказала Матильда.
– Когда закончишь, рассыпь песок у входа, – попросил у нее Зигмунд, который
