сразу в палату вплывает мощная тётка гренадёрских статей.
– Верочка, полковник очнулся, – это уже Морозов.
– Что ж так орать, и сама вижу. Здрасте, товарищ Брежнев, щас доктора позову, – и уплыла.
Через пару минут приходят два антипода-близнеца в белых халатах, под халатами форма, майорские шпалы, оба рыжие, но один сорокалетний мужчина, а другая – соответственно тридцатилетняя красавица.
Начинается осмотр, крутят, вертят, дёргают, по коленкам стучат. Вновь пришедшая медсестра делает перевязку. Приговор: «Осколочное ранение в челюсть, выбиты справа на нижней челюсти два премоляра[25], контузия, трещины в двух рёбрах, ушиб грудной клетки».
Жить буду. И начинать жить буду в 42-м, сегодня, как доктор сказал, – 27 ноября. И я – Брежнев, вроде тот самый, который ДОРОГОЙ Леонид Ильич. Только про «Дорогого» пока ещё никто не в курсе, даже сам Брежнев.
Морозов сопроводил меня до туалета, затем там же перекурили. Морозов приколист, по ходу. Мотается в Иран, принимает у союзников технику, перегоняет в Союз и сдаёт в войска, ну не сам, а рулит процессом. То есть не всем процессом, а он один из тех, кто рулит. И в процессе передачи техники недалеко от Орджоникидзе попал под обстрел. Очень рад ранению. С ногой ничего серьёзного, обещают через неделю выписать, но пока он в госпитале, ему найдут замену в ленд-лизовской карусели, и он сможет попытаться получить назначение в действующую армию. Карапетян, оказывается, мой сослуживец по Черноморской группе войск Закавказского фронта. Тоже под Туапсе был, командовал сводным отрядом морской пехоты. Одним самолётом нас в госпиталь вывезли. А в Туапсе всё хорошо, вломили мы фрицам и наступаем. Главная топ-новость последней недели – наши в Калаче замкнули окружение вокруг армии Паулюса, сужают внутреннее и расширяют внешнее кольцо вокруг 6-й армии немцев.
Пора идти обедать, мне отдельно в процедурную – сестра из трубочки будет в меня бульон заливать.
До вечера делаю вид, что сплю. Думаю, вспоминаю, склероз потихоньку исчезает, светлые и мудрые мысли рождаются в мозгу. Кое-что складывается разумное. Завтра с утра начнём менять свою судьбу. Хочу быть генералом. Тёзка вон до маршала дорос… к 70 годам. А вместе мы – и раньше смогём. Шутка. Нам бы здесь не обгадиться и что полезное сотворить. А то Лёня, вижу, от хорошей жизни, командуя писарями и стенгазетой, всё норовит на передовую с автоматом пролезть. В штабах ведь и без него стратегических талантов хватает, не пускают его порулить, – иди, говорят, читай политинформацию. Обидно, понимаешь.
Ну, а мы зайдём с другого края. Не дают командовать – сварганим своё войско и сами будем и стратегически мыслить, и тактически на лихом коне – быстром танке – скакать. Тёзка ведь, как и я, – танкист. Два танкиста в одной голове – пипец всем готам и манштейнам.
28 ноября, 1942 год, г. Орджоникидзе, Северо-Осетинская АССР.
Утром проснулся от зубной боли. На обходе доктор послал меня на рентген. И потом долго чесал мудрую голову. У меня начали расти выбитые зубы,
Премоляр – зуб коренной малый (лат
