target="_blank" rel="nofollow" href="#n_174" type="note">[174]. М. Владимирский-Буданов отстаивал спорный тезис о том, что позднейшая литовско-московская борьба также частично была следствием унии, что в этом противоборства ВКЛ будто бы отстаивало «чужие интересы»[175]. Хотя, как известно, великорусские земли до Кревского соглашения не входили в сферу интересов внешней политики КП, а ВКЛ они очень даже интересовали. Н. Устрялов же стремился доказать, что главная цель польской стороны заключалась в унии церквей[176]. Эту точку зрения принял М. Коялович[177].
Резко негативное отношение абсолютного большинства восточнославянских исследователей к последствиям Кревской унии трансформировалось в усилия многих из них доказать «случайный» характер этого события, приподнести его как личное дело Ягайло. Первым четко такой взгляд высказал Н. Устрялов[178]. Такого же мнения придерживался С. Соловьев, который отмечал, что для Ягайло Витовт был соперником, «от властолюбия которого разумным было обеспечить себя другим престолом»[179]. Его разделял М. Коялович, который обосновывал отсутствие «каких-нибудь глубоких мнений» в действиях великого князя литовского[180]. О «механическом соединении» в результате «дипломатический интриги» писал В. Ключевский [181].
Встречались и отличные от названных точки зрения. Так, под влиянием наработок польских историков И. Шараневич говорил о «высших политических мотивах» решения Ягайло[182]. Позже эту оценку повторил В. Беднов[183]. Рациональные обоснования заключению Кревского соглашения приводил М. Смирнов, считавший, что враждебные взаимоотношения между ВКЛ и КП в течение нескольких предшествующих десятилетий болжны были вызвать к жизни идею малопольских магнатов о необходимости налаживания добрососедских отношений между государствами[184].
С отрицанием трактовки унии только как частного дела Ягайло выступили К. Бестужев-Рюмин[185], Н. Максимейко[186], Ф. Леонтович[187], указывая на ее направленность против Тевтонского ордена – главной угрозы для этнической Литвы.
Вместе с тем, тезис о «случайности» унии не утратил своей популярности и позднее. Показательно, что даже марксистские методологические подходы не помешали Н. Рожкову выразить свою приверженность этой традиционной для российской исторической литературы точке зрения[188]. М. Грушевский подробно остановился на мотивах, которые подталкивали к унии Ягайло и малопольских магнатов, которые искали опору против Венгрии и великополян (такое же мнение высказал и А. Пресняков[189]). Но украинский историк увидел в унии «чисто династическое» событие и даже «неожиданную дипломатическую комбинацию»[190].
Таким образом, круг вопросов, связанных с Кревским договором 1385 г., широко отразился в восточнославянской литуанистике исследуемого периода. Однако долгое время (до конца XIX в.) действительный анализ как содержания договоренностей, так и степени их реализации почти не
Соловьев С.М. Очерк истории Малороссии до подчинения ее царю Алексею Михайловичу // Отечественные записки. 1848. Т. LXI. № 11. С. 1–34. С. 14. 20; Он же. История России с древнейших времён. В 15 кн. Кн. 2. Т. 3–4. 1960. С. 372.
