type="note">[142], и ничтожность человека проявляется тогда, когда собственное человеческое в человеке – его дух – становится для человека чужим, прячется от него, и остается иное духа – не-дух, небытие духа, Ничто. Человека называют ничтожным, если он не заслуживает уважения, ибо не играет в жизни никакой значимой роли и вызывает жалость или презрение окружающих. И живет он в позоре. Осознание этой своей презренности, своей ничтожности, осознание греховности становится для человека отправной точкой движения к высшему, к Богу, в котором он найдет спасение от Ничто.
«Стыд – от Бога» – эта идея реализована и в рассуждении протоиерея Г. Нефедова: «На Руси говорили: „В ком есть Бог, в том есть и стыд“. „Убей Бог стыд, все пойдет нипочем“. <…> Такое народное понимание стыда полностью основывается на православном вероучении. Господь поставил стыд одним из стражей Своего закона в душе, чтобы он предотвращал повторение греха и призывал покаянно устремляться к потерянной благодати Божией»[143].
Христианство не полно, утверждает Н. А. Бердяев, ибо в нем не хватает собственной антропологии. Изначально христианство сочеталось с языческой антропологией, не знающей Бога: «Человеческая стихия не обожилась и потому осталась и приниженной перед Божеством, и бесстыдной, полной самомнения в своем самоутверждении»[144]. Принижение, по мнению Н. А. Бердяева, характерно для православия, бесстыдство – для католицизма. Н. А. Бердяев предлагает рассматривать человеческую историю как становление богочеловечества: «Основа истории – в грехе, смысл истории – в искуплении греха и возвращении творения к Творцу, свободном воссоединении всех и всего с Богом…»[145].
Подсказку о том, какая должна быть собственно христианская антропология, можно обнаружить в другом библейском сюжете, где также определяются дальнейшие пути развития человечества согласно ветхозаветной традиции – в «деле» (если эту библейскую историю можно так назвать) Ноя, сына его Хама и внука его Ханаана. В этом фрагменте библейской истории Ной после того, как выпил вина, спал обнаженный. Его увидели Хам и Ханаан. Хам рассказал своим братьям (Симу и Иафету) об увиденном. Те же «пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад (что свидетельствует об их стыде. – М. Б.), и они не видали наготы отца своего»[146]. Как следует понимать этот сюжет?
Один из исследователей Библии И. Мардов[147] видит роль Ноя в качестве основателя обновленного, очищенного (потопом) человечества. Как пойдет дальнейшее развитие человечества, зависит от Ноя и его семейства, ибо они – не только единственные оставшиеся в живых люди: как сам Ной, так и его сыновья – это не просто люди, а, как утверждает И. Мардов, олицетворения (символы) разных сторон человеческой природы. Ноя – по мнению И. Мардова – следует понимать как отца Единой души человечества, как символ отцовского истока. И в анализируемом сюжете он унижен поступком Хама. Но Хам только «видел наготу отца
Там же. С. 139.
Быт 9:23.
См.:
