были обращены друг на друга.
Эти портреты после революции подальше от глаз лежали, завернутые в мешковину, в шкафу. Фотографии отца и матери были сделаны после венчания в Москве. Состоялось это в 1901 году. Отец с усами и со строгим лицом на своем портрете смотрит прямо, но его лицо обращено к супруге. Он одет был в черный костюм с белой рубашкой и светлым шелковым галстуком. Мама на своем портрете изображена в профиль, с уложенными в прическу светлыми вьющимися волосами, в темном (из-за траура по своей матери) красивом платье.
Справа у стенки в комнате расположился комод с зеркалом. На нем Катя поставила довоенные снимки шести своих братьев. Два погибли, два уехали в другие города, Сергей (с женой) и Иван – это все, кто остался в этом доме.
На столе у бокового окна стояла глиняная миска с неоконченным вязанием и клубками шерсти. В детстве и юности у мальчишек семьи любимым озорством было развешивать по дому гирляндами повыше окон связанные Катей носочки, рукавицы и шапочки. Иван улыбнулся, вспоминая это, и огляделся по сторонам. В углу у двери – керосинка, деревянная лавка. На лавке – два ведра с водой. Под лавкой – большой чугунок, в котором варили еду в печи для скотины. На полке сверху – три чугунных утюга разных размеров, глиняные горшки и чугунки поменьше. Везде тщательно убрано, и образцовый порядок. Иван наклонился к своей котомке и поставил ее на лавку. От длинной дороги остались еще продукты. Он выложил из рюкзака мясные консервы на стол рядом с керосинкой. Катя все еще сидела за обеденным столом и смотрела в окно влажными глазами. Иван поднял и положил чемодан на диван. Блестящие замочки щелкнули, и он его открыл.
– Выбирай, сестренка, что нравится! У меня тут новые вещи, отрезы шелка, шерсти. В Берлине много разбитых магазинов было. Вот воспользовался, набрал подарков всем, – он обернулся к Кате.
– Богатство, Ваня! – Катя встала и подошла к чемодану. Коснулась рукой сиреневого отрезка шелка. Иван достал и подал ей кусок ткани.
– А Зине какой?
– Думаю, этот ей подойдет, – Катя указала на отрез другого цвета. Потом она стала рассматривать другие вещи в чемодане.
– А плащ и эта одежда – не нашего размера, – заметила она.
– Потом поговорим, Катя. Мне есть, что рассказать тебе.
– Посмотри, может, еще что-то понравилось, сестренка? – после паузы продолжил он. Катя отмахнулась рукой.
– Потом посмотрю как-нибудь! Пойду, картошки начищу, не всю съели прошлогоднюю, и надо стол собирать! К вечеру народ придет! Молока хочешь? Хлеб есть! – Катя захлопотала у печи.
Во дворе залаяла собака. В окно Иван увидел, что в калитку вошли трое мужчин. Он расправил гимнастерку и пошел к ним навстречу.
– Ну, здравствуй, Иван Михайлович! С возвращением!!! – мужчины обнялись и молча стояли, не находя слов.
Глава IV. СТАРАЯ ТУМБОЧКА В ДЕТСКОЙ КОМНАТЕ
На
