и затем – республики с особыми правами.
Особенно многочисленными были митинги в Татарстане – 5 тыс., 10 тыс., 15 тыс., даже 50 тыс. человек, причем в составе митингующих особенно выделялись крайние националисты не только с антироссийскими, но и с антирусскими лозунгами. Хотя официальное правительство сдерживало крайний экстремизм и большинство понимало, что радикальных националистов немного (по опросам, за ними не более 2–4 %), все же свыше 35 % русских и 25 % татар в 1991 г. оценивали отношения как «очень напряженные», а свыше половины и тех и других чувствовали, что «напряжение ощущается». В 1994 г. напряженность резко снизилась – ее ощущали 8 % татар и 15 % русских, однако отметим, что русские в 1,5–2 раза чаще ощущают ситуацию в Татарстане как «напряженную» (в ряде других регионов, например в Саха (Якутии) и Туве, русские ощущают напряженность в 2,5–3,5 раза выше, чем коренные народы).
Около 40 % русских и татар в Татарстане (данные на 1997 г.) встречались с отрицательными явлениями в межнациональных отношениях. Среди тех, кто с ними сталкивался, большинство русских (свыше 60 %) видело их «в назначениях на руководящую должность по национальному признаку»; 35 % встречались с противоречиями «в быту, торговле, в сфере обслуживания»; 20 % ощущают «отсутствие или недостаточное участие русских в органах власти». Среди татар наибольшее неудовольствие вызывает «отрицательное отношение к татарам», «неприязненные высказывания о них» (около 35 %); у 30 % – «неуважение к обычаям, традициям, нежелание учить и использовать татарский язык», у 20 % – назначение на должности по национальному признаку и противоречия бытового характера в торговле, обслуживании.
Серьезно разделяют этнические общности представления о значимости сохранения и возрождения культуры. У татар возрождение и развитие культуры приобретают этнополитическое значение восстановления достоинства, равенства. Не случайно за этой ценностью, стоящей на третьем месте, на четвертом идет «укрепление самостоятельности республики», по сути, приобретающая политическую ценность. У русских этой политической ценностью является «представительство их интересов» в органах власти.
Открытость в дружественном и семейном общении у татар и русских в Татарстане является не меньшей и даже чуть большей, чем у русских и осетин в Северной Осетии – Алании, и заметно больше, чем в Туве между тувинцами и русскими. (Открыты для дружбы около 60 % татар и свыше 70 % русских, готовы соседствовать соответственно 70 и 80 %. В Туве к дружбе с людьми иной национальности были готовы меньше 40 % тувинцев и 35 % русских, а быть соседями – соответственно около 60 %.) Таким образом, следует отметить, что в Татарстане – республике с наибольшими правами по договору, лидере тюркоязычных народов России – психологическая дистанция между титульной национальностью и русскими установилась в меньшей степени по сравнению с другими республиками. Соответственно и межнациональные отношения с середины 1990-х годов оценивались
