радостно улыбнулся, закивал головой. – Ну, наконец-то дошло. Иди с миром.
Больной собрал все бумажки с пометками «утро», «обед», «вечер», положил их в пакетик и ушел. Мы начали живо обсуждать дар убеждения нашего лейтенанта. Только веселье продолжалось недолго: вернулся старик.
Одна таблетка – утром, после того, как первый раз поешь. Две таблетки – днем, когда солнце высоковысоко в небе. И одна – вечером, когда спать пойдешь. Понял? – Афганец изумленно взглянул на него, потом радостно улыбнулся, закивал головой. – Ну, наконец-то дошло. Иди с миром.
Он подошел к лейтенанту, что-то быстро-быстро заговорил, а потом положил перед ним стопочку аккуратно разглаженных синеньких бумажек, в которые тот с таким старанием завернул ему таблетки. Старик достал пакет, сунул его каждому из нас под нос с тем, чтобы убедились в целости лекарств, и пообещал беречь таблетки, никому не отдавать, показывать детям, а через много лет их детям, рассказывая, как хорошо его лечили советские врачи. Только сегодня он понял, что среди русских есть и хорошие люди, поэтому и вернулся сказать им самые добрые слова. А таблетки он есть не будет, они на память. Завернув пакетик в платок, он, умиротворенный, отправился домой.
1989 год
Пуля
Пуля была очень умной. Она никогда не вмешивалась в разговоры своих соседок по запаянной в цинк картонкой пачке. Они не умели мечтать и болтали о чем попало. А Пуля хотела свободы. Хотела выполнить предначертанное, а потом уйти в полет и лечь там, где ей захочется. И почему она не попала на родной полигон? Лежала бы сейчас на горячем песке и нежилась под горячим солнцем. Так нет же, ее отправили в богом забытую дыру, хотят выпустить по русским. А это значит, что она может удариться в броню, и тогда будет сорвана прекрасная латунная рубашка, брызнет во все стороны свинец, разобьется стальное сердце. И даже если ей повезет и она только коснется брони, то превратится в калеку, валяющегося на пыльной обочине. А машина, которую незадачливый хозяин попытается подбить, даже и не заметит удара. Еще хуже попасть в тело человека: тебя вытащат из раненого, просверлят, сделают амулет, а когда надоест носить на шее, забросят в угол тумбочки или шкафа и только раз в год, по пьяни, достанут и покажут друзьям. А если убьешь человека, то будешь гнить в одном гробу с жертвой.
Нет, она сделает по-другому. И произойдет это очень скоро, ведь не зря вскрыли цинк, разорвали бумагу и каждую из них вставили в гнездо пулеметной ленты. Пуля почувствовала приближение боя. Скоро наступит ее черед.
Рано утром хозяин переговорил с бородатыми людьми и пошел к Дороге. «Саланг», «Хинджан» – только эти слова услышала Пуля перед тем, как афганец залег за камни и стал ждать. Соседки, предвкушая полет, тарахтели без умолку. Ей же не о чем было говорить. Она все решила.
Колонна бронемашин спускалась с Саланга. Вот он, ее звездный миг. Ну, что же ты медлишь, хозяин? Тот не спеша навел пулемет, взял упреждение и
