скрипнут колки,
Натянутся струны… Полнеба в пожаре,
Закаты плутают и плавят мозги.
Но вот, в одночасье прервав разговоры,
Не дав заболеть в беспокойной тоске,
Неспешно беседу начнут переборы
На тайном и дивном своем языке…
Мне бы снова в эту синь!
В ломкость льдинок поутру,
В звёзд рассветных свет и стынь,
В ошалелую игру.
Мне бы снова в эту блажь,
В легкость ног и резвость фраз,
В наш промышленный пейзаж,
В недописанный рассказ…
Обезличенное небо,
Опрокинутое в стёкла…
Кем ты был, и кем ты не был —
Я забыла. Я умолкла.
Мерзнут руки. Свет простужен,
Фонари дрожат и гаснут.
Память больше не закружит,
Не споет свои романсы
В стиле хэви, в стиле блюза
Небывало – бестолково.
Только рифмы заплетутся.
Все, что было, станет Словом.
Вот небо сквозит в окошко,
И лезет под потолок.
Вот скатерть в мельчайших крошках,
Вот двери, а вот порог.
Шагни – и почувствуй ветер,
Но только не тщись поймать.
Вот счастье в простом конверте,
Так страшно его порвать.
Распластан весь мир и взвешен,
Подсчитан скупым умом.
Вот тысячи дел неспешно
Оставлены на потом.
Дойти до мостков озерных,
Из взгляда уходит зной.
Вот ивы нежнейшим черным
Нависли над глубиной.
Здесь время остановилось.
Вот я… Ну а вот – рубеж.
И в облако солнце скрылось…
Снега выцветают в беж.
Фьордами в гравий – ручьи.
Ранняя, злая весна.
Руки пусты и ничьи.
Шалая рвётся струна.
Ну же, попробуй, сыграй
Самый простецкий мотив!
Галок ликующий грай…
Серый жилищный массив…
Мокрые ноги. Свежо.
В луже – корабликов порт.
Поздно для песен. Тяжёл
Первый мажорный аккорд.
Сквозит простуженно весна,
Лохматит юною листвою
Сады. Огромная луна
Рыжее рыжей. С головою
Уйти в себя. Под глупый плед.
Под вальсы Штрауса. (Не регги!).
Пусть лампа сеет тусклый свет,
Пусть тени льнут в тишайшей неге
К плечам, как вышитые сны,
Что в недодуманных сюжетах
Ложатся гладью. Пусть черны
Дороги, вспаханные ветром.
Беззлобно руки вяжет грусть,
Привычно, прочно, как конвойный.
Проходят дни… Да пусть же, пусть!
Учу Шекспира наизусть.
Мне одиноко. Я спокойна
Как глыба. Сотни тысяч скал
Взмывают
