стряпчего Потрохова, по прозвищу Алтын. Ворчал он разбирая бумаги, старательно укладывая из в две стопки на походном писчем приборе, что ездил у него на коленях от покачивания возка. Телятьев поднял взгляд от книги, и нахмурился. Алтын хорошо знал счёт, писал быстро и убористо, толмачил на немецком и свейском,и казалось был добрым помощником любому кому бы понадобилась помощь в посольском деле, но…было в нём ещё что-то, что претило дьяку. Хоть и был Алтын уже в годах не молодых, и росточка малого, и телом слаб, и рожи корчил обычные для человека его сословия и положения, вдруг мгновенно что-то менялось в нём, и казалось обретал он внутренний стержень. такой что вот режь его на куски он и звука не издаст…но мгновение и видение исчезало, и вновь оказывался перед собеседником жалкий и вечно смотрящий снизу вверх стряпчий.
–На копейку в один присест уминают…лбы то здоровые, а зубы хоть камни дроби…Своё то небось не едят, всё посольские припасы норовят попользовать…А этот, сын боярский!?Телепнёв. Он и полушки не дал на своё содержание, а у меня и записи на него нет, а ест он спаси Христос…за обе щёки, только успевай подноси!
–Что ты никак не замолчишь! – рявкнул наконец Телятьев.
Алтын вздрогнул и боязливо-заискивающи поднял взгляд на начальника.
–Так господин, что же делать то прикажешь? Как приедем тебе бумагу подавать о расходах…о твоём удобстве пекусь.
–О моём ли? Не боюсь когда снедь закупали себе за пазуху не малый кошт положил, а теперь вот плачешь, что пятью хлебами народ не накормить!
–А и то…-с некоторой обидой в голосе протянул писарь- От приказа то нам, писарям, никакой денюжки не положено.Батюшка царь как постановил? Кормовые, дрова, свечи…да всё натурой. На нас приказные то ой как наживаются! Свечи, что в последний раз дали и горят плохо, и не долго. Прежний то дьяк, Пахом Тихонов, упокой господи его душу, свечи в обители у отца Петра брал, а нынешний у жидовинов берёт. У них дешевле, но не того качества товар…
–Да прикуси ты язык уже! -рявкнул Телятьев опять отрываясь от чтения. и понимая, что теперь уже не сможет погрузится в прелесть греческого гекзаметра.
Однако видя, что Алтын обижен не заслуженной грубостью, в ответ на его радение за дела посольства, смягчился и проговорил:
–Ну впиши что пойдёт на Телепнёва в мой расход, личный. А уж я то отчитаюсь. Сын то наш боярский не богат, но службу несёт отменно! За ним мы как у Христа за пазухой. Он и охрану нам подобрал…видал какие ражие молодцы, прирежут и покаяться не успеешь. Да и десятник молодец что надо, гарцует верхом не хуже крымского татарина.
Телятьев вздохнул:
–Нет боле у меня дочерей не замужних, а то бы ей-ей в женихи такого взял.
Тут дьяк замолчал, и лоб его нахмурился. Мысли его заняло некое размышление. Он строго посмотрел на писаря и спросил:
–Ты сам то женат, Алтын?
–Да куда там, жену кормить надо, а чем же с моего то
